Татьяна Зыкина: я пишу песни так, как сама с собой разговариваю

О Тане Зыкиной сейчас много говорят музыкальные критики. Её дебютный альбом «Ощущение реальности» вышел лишь в 2009 году, хотя выступать Татьяна начала задолго до студийных записей первых песен. Она жила в Ижевске и работала журналистом под псевдонимом Таня Баграмян, даже не подозревая, кем будет через несколько лет. Дважды Татьяна покорила фестиваль «Старый Новый Рок». Сейчас её голос становится узнаваем по всей России. Зыкину сравнивают с Земфирой и говорят о последнем оплоте мелодичного женского рока с чарующим вокалом.
В преддверии концерта «Домой», который устраивают организаторы «Старого Нового Рока», Таня Зыкина дала эксклюзивное интервью JustMedia: о неудачах первого альбома, о Екатеринбурге, о русском мате и о лучших голосах России.

—С какими преградами вы столкнулись в этом году? Какие из них удалось преодолеть? Какие было очень сложно преодолеть?
—Самые большие преграды, наверное, были у меня в голове, потому что я до сих пор не уверена, что делаю всё правильно. Это самая большая проблема. И я думаю, что, наверное, это свойство личности и это никуда не денется. С годами это никуда не уйдет, потому что я продолжаю искать, я пытаюсь понять, как вести себя правильно, что делать в музыке, чего не делать, какие компромиссы допускать, какие не допускать. Главная преграда — она до сих пор осталась. Я бы не сказала, что мне удалось её преодолеть.
А если говорить именно про свои победы, то, конечно, у меня есть победы в моём каком-то личном плане: начиная от сброшенного веса, заканчивая взятой нотой — чисто женские, чисто музыкантские заморочки.
—Как вы выросли в этом году как человек и как профессионал? За счет чего это произошло?
—Мне сложно судить, потому что мне кажется, что я всегда недостаточно хороша. По крайней мере, я могу сказать, что я не то что выросла, но я пыталась, я этим занималась прицельно. Мне очень важно было научиться вести себя на сцене таким образом, чтобы мне не было за себя неловко. Хотя я выступаю не первый год, но я до сих пор не совсем знаю, чего я от себя хочу. Потому что, с одной стороны, хочется какой-то экспрессии, с другой стороны, хочется и на гитаре поиграть, с третьей — хочется и петь при этом нормально, и чтобы всё это вместе выглядело органично, а не как идиотское кривляние.
—Вам удавалось отдыхать в этом году?
—Я отвечу очень банально: когда занимаешься любимым делом, не так уж и требуется отдых. Требуется просто, скажем, отоспаться от каких-то ранних рейсов, если куда-то выезжаешь очень рано, потом, естественно, тебя валит спать, потому что ты больше ничего делать не можешь. Но ты не устаешь на работе так, как я уставала, когда работала редактором или журналистом: когда ты приезжаешь без задних ног, ты весь день ни минуты себе не посвятил, ты все пахал-пахал-пахал. А тут получается, что я все время себе посвящаю. Посвящаю работе над собой, посвящаю работе над своим голосом, над своим материалом. И это не труд, это самосовершенствование, которое доставляет удовольствие, ты не устаешь от него.
Я не ездила никуда на отдых, я в этом не нуждаюсь, я это не люблю. В роли артиста я чувствую себя намного комфортнее, чем в роли журналиста.
—Сейчас подросткам вместе с первым паспортом дают в подарок промо-пакет, в его музыкальной части есть ваши песни и клип. Как такое случилось? Льстит ли вам это?
—Это случилось, я даже не помню уже как. Просто люди, которые придумали эту акцию, собирали промо-материал, какие-то записи на этот диск и, видимо, они мониторили интернет, или я не знаю, как они это делали, у меня особенных сведений нет. Мне просто сказали: «Не хотите ли быть там?» Мы ответили: «Да! Почему нет?!» То есть просто было предложение, на которое я согласилась.
По поводу льстит или не льстит — я не тешу себя мыслями о том, что каждый подросток придет и прослушает. Это раньше было так: лет десять назад у меня ещё не было своего дискового проигрывателя и, конечно, каждый компакт-диск, попадающий ко мне в руки, я прослушивала. Сейчас народ более пресыщен. Я не думаю, что каждый пришел и немедленно поставил диск в проигрыватель и заценил. Если это так, то неплохо. Тем более, было забавно выбирать эти песни, потому что, как мне кажется, у меня материал для более взрослого слушателя. Я пыталась найти песни, которые будут понятны по смыслу и совсем-совсем молодым ребятам.
—Что касается текстов ваших песен: сталкивались ли вы с каким-то неодобрением по поводу того, что у вас есть достаточно экспрессивная и даже инвективная лексика. Вы считаете, что подобные слова необходимы?
—Я себе специально запрещаю фильтровать лексику. Потому что если я начну думать о том, что скажет мама, что скажут редакторы радиостанций, то это сразу же все станет разрушать. Я себе специально запрещаю об этом думать. Возможно, есть и другой путь, каким эти слова попадают в тексты. Не в мои, а вообще. Они наоборот вставляются для того, чтобы было более хлестко, более ярко писать. Чтобы народу в зале резануло ухо. Значит, будет отклик. Я пишу песни так, как я сама с собой разговариваю, на таком же самом языке.
—Татьяна, к какому жанру всё-таки вы относите свое творчество? Кажется ли вам, что вы делаете что-то уникальное?
—Мне сложно сейчас аргументировать, то, что я скажу, поскольку те песни, которые мы сейчас делаем, их ещё не слышали люди. Я бы сказала, что да, я делаю что-то новое. Но если говорить о том, что уже вышло в первом альбоме «Ощущение реальности», то там не было ничего нового, на мой взгляд. Я не говорю про материал, я говорю про подачу. Альбом был очень серьезно спродюсирован, он был именно единым по звуку. И мне кажется, это было некой ошибкой с нашей стороны. Если говорить, о том, что я хочу писать в дальнейшем, как я хочу, чтобы моя музыка звучала, у нас есть несколько новых песен, написанных для нового альбома. Они звучат очень по-новому. Для человека, который в принципе слушает очень много любой музыки, я понимаю, что сейчас уже ничего нового не напишешь — уже всё сделано семьсот раз. Просто можно умело комбинировать, например, определенную стилистику текста, стилистику мелодии. Как раньше было: есть народная музыка, а вот пойди на народный мотив напиши текст, который будет совершенно не народным — это сразу будет что-то новое. Я стараюсь если и заигрывать, то с этими вещами.
—Есть ли какие-то интересные идеи по поводу нового альбома, как он будет распространяться или рекламироваться? И каким он будет?
—Я очень разочарована тем, как обычно сейчас распространяются альбомы и как мы пытались распространять свой альбом. Сначала у нас выходил сингл с одним глянцевым журналом. Это совершенно ничего не дает, потому что физический носитель в нашей стране распространить, продать невозможно. Да, какие-то диски есть, они лежат. Но это не приносит никакого дохода вообще. Смысла в этом нет никакого. Есть смысл только выгружать эти песни в интернет. Альбомы как носители выпускаются исключительно ради сувенира. Поэтому как он будет распространяться, это уже не важно. Потому что так или иначе все песни оказываются в интернете. Пока мы отказываемся от идеи выпуска диска.
—Если говорить о факторах вашего успеха, какие можно выделить главные? Терпение и труд?
—Нет, наоборот, наверное, нетерпение. Хотя нет. Терпение было нужно, для того, чтобы просто продолжать писать песни, несмотря на то, что много лет ты никому не нужен. Наверное, и терпение и вера в себя. Нужно неукоснительно верить в себя и запрещать себе ставить под сомнение свою ценность. Потому что как только ты начинаешь думать «а вдруг я недостаточно хорош, а вдруг я делаю все не так, я вдруг я в музыке ничего не понимаю и пишу совсем не те тексты», сразу накидываются 28 человек, которые скажут тебе, как это делать. И ты запишешь такую песню, запишешь вторую такую песню, а потом скажешь себе: «Это же не я! Зачем я за это взялся?»
У меня такое было с первым альбомом, я не хочу повторять своих ошибок.
—Каким вы увидели Екатеринбург? Есть ли желание выступить здесь на большой площадке?
—Я сольно не играла в Екатеринбурге на больших площадках, только на фестивалях. А какой есть клуб, больше того, в котором мы выступали в Екатеринбурге, чтобы нам было куда стремиться? Все зависит от организаторов, если они надумают, мы с удовольствием приедем.
—Что касается фестиваля «Старый новый рок» и, в частности, его акции «Домой», которая пройдет в Екатеринбурге 5 декабря, и на которой вы выступите. Что для вас этот фестиваль?
—Я начинала с этого фестиваля. Выступала на нём дважды. Первый раз как Таня Баграмян. Мы, кажется, играли четыре песни. Я вообще не понимаю, как мы туда затесались, как это произошло. Мы даже увезли оттуда приз за лучший вокал. Это вообще всё было как-то очень странно для меня. То же самое было и со «Старым новым роком», куда мы приезжали позапрошлым летом с акустической программой. Мы затесались между группой «Психея» и ещё какой-то группой, которая играла тяжелый рок. Мы там оказались с гитаркой и конгами, всё было очень странно. Тем не менее, публика приняла нас очень хорошо, поэтому я в екатеринбуржцев верю и знаю, что мы с ними находим общий язык.
—Акция, на которой вы выступите, называется «Домой». А часто ли вам хочется к себе домой, в Ижевск?
—Ох, к сожалению, нет. Я там бываю в среднем два раза в год. И даже побывав там на прошлой неделе с концертом, совершенно не хочу обратно.
—Почему?
—Все меньше остается друзей там. С кем-то мы просто рассорились, какие-то люди переехали в Москву. Совершенно там уже ничего не держит. Я приезжаю — мне там тесно, мне там скучно. Там нечего делать. Я уже полностью перестроилась, хотя 26 лет своей жизни я была полностью уверена в том, что я коренной провинциал, что мне не нужен большой город. А сейчас я понимаю, что в маленьком городе не могу. Мне надо знать, что у меня за окном тысячи-тысячи-тысячи километров. И я могу уехать через весь город на метро и вообще оказаться как в другом государстве. Я не могу «домой» и не хочу туда.
—А в Москве, помимо друзей, у вас появились откровенные недоброжелатели?
—Я бы сказала, что нет. Есть несколько человек из моих друзей, с которыми я очень одномоментно рассталась. Я не думаю, что они мне сейчас желают зла, но они на меня в обиде. Это было связано с тем, что люди очень долго ходили  по списку на мои концерты. Как только я перестала их вписывать, они перестали ходить и сразу дико на меня обиделись. Я не жалею никогда о том, что так происходит. Я не жалею о людях, которые уходят из моей жизни. Приходится их фильтровать как-то, иначе всем мил не будешь. В Москве у меня появилась возможность общаться с прекрасными людьми и, как ни крути, все равно очень много талантливых людей со всей страны всё равно съезжается в Москву.
—Те друзья, которые появились в столице, — это коренные москвичи или это люди, которые приехали со всех уголков страны?
—Как ни странно — москвичи. Хотя есть разные друзья. У меня в группе почти все москвичи, кроме меня и барабанщика. Я была уверена, что все музыканты, наоборот, лимита.
—А среди музыкантов появились друзья?
—Мы особо ни с кем не дружим, не общаемся. Это большой миф о том, что все музыканты дружат между собой. Как правило, каждый сидит на своей студии, на своей репетиционной базе, особо никакой тусовки нет. Мы встречаемся на разных фестивалях, мы друг друга знаем: «О, привет! Как вы? Где вы?» Та же самая группа «Город 312», с которой мы друганы сто тысяч лет. Никто не обязывает тебя любить музыку тех людей, с которыми ты дружишь. Можно дружить по-человечески, но как музыканты совершенно быть в конфронтации. А так тусовки нет. Все встречаются на разных съемках. Например, снимается программа, куда все «селебрити» съезжаются. Приезжаешь на эту съемку, туда и другие люди приезжают — так общение и происходит. А так, чтобы мы сидели где-то на кухне и отмечали День Рождения, такого нет. Может быть, другие тусят, но я пока не среди них.
—Почему раньше был именно такой псевдоним — Таня Баграмян?
—Я брала псевдоним для работы на радио. Мне казалось, что это очень оригинально. Я не знаю, почему, но мне хотелось чего-то армянского. У меня не было никаких поводов. Я взяла в руки книгу «Герои Советского Союза» и стала искать армянские фамилии. А потом в радиоэфире все было достаточно гармонично — это запоминающееся имя Таня Баграмян. Уже после, когда я стала читать новости на телевидении, вся официальная часть моей жизни была под фамилией Зыкина, а вся свободная-вольная, в том числе и музыкальная, она была под фамилией Баграмян. До сих пор, пока псевдоним сам себя не изжил.
—Есть ли какие-то русские музыканты, на которых бы вам хотелось равняться или даже быть похожими?
—Как правило «крутые музыканты» и «успех» очень часто в моей вселенной понятия взаимоисключающие. Потому что по-настоящему крутые музыканты мало кому известны и мало кому нужны. Есть совершенно гениальная группа Zventa Sventana, которая играет фолк, фанк. Девочки перерабатывают старые древние русские песни, потрясающе поют. Тина Кузнецова, которая у них на вокале — это лучший голос страны. Есть ещё одна гениальная группа Guru Groove, где поет Таня Бардышева. Для меня это два лучших вокала страны. Эти девочки поют так, как никому и не снилось. Вместе с тем, это слишком замороченная музыка, она слишком музыкантская, она слишком далека от людей. И упаси Господь, чтобы они стали делать попсу. Пусть они будут в андеграунде, но они очень крутые! Конечно, я не хочу походить на них, у меня своя музыка, которая мне кажется крутой. Мне не хочется ни у кого этой крутизны брать взаймы. Я считаю, что это большая беда русской музыки: если ты крутой музыкант, как правило, ты не очень успешен в шоу-бизнесе.
Услышать Татьяну Зыкину в Екатеринбурге можно будет 5 декабря в центре культуры «Урал» в 18.00, где пройдет концерт-акция «Домой», организованная фестивалем «Старый Новый Рок». В концерте примут участие музыканты родом из Екатеринбурга «Касабланка», Ромарио», «Невидимки, смотрящие на ботинки» и «SuLa» и легендарная группа «Трек».