Нелли Уварова: «Эраст Фандорин» — спектакль для семейного просмотра!»

Исполнители главных ролей в театральном детективе по роману Бориса Акунина «Эраст Фандорин» рассказали екатеринбургским журналистам о своих ролях, охарактеризовали зрителя спектакля, раскрыли секрет того, как создавался танец Фандорина с Лизой, и поделились своими ощущениями от восьмилетней игры в этом спектакле.

Пётр Красилов: Здравствуйте! Здравствуйте! Я где-то в феврале месяце имел честь побывать в городе Екатеринбурге и… покататься здесь на коньках! И вы знаете, меня обрадовало то, что в городе уже висели афиши нашего спектакля. Так что, мне кажется, что и вы, и все остальные зрители уже готовы к просмотру.

— Расскажите, пожалуйста, о вашей роли. Что было интересно?
Пётр Красилов: Всё было интересно, потому что это была моя первая роль, такая…(Звонит телефон) Простите! Евгений выключил телефон, а я свой – не выключил! Дело в том, что это была моя первая такая серьёзная, большая, объёмная роль в театре, потому что до этого я играл Чиполлино. И бегал из кулисы в кулисы по другим театрам. А тут Алексей Владимирович Бородин (художественный руководитель театра РАМТ — прим. ред.) разрешил мне поработать артистом всё-таки.
Евгений Редько: Настоятельно рекомендовал!
Пётр Красилов: Рекомендовал, да. И я согласился, потому что у меня не было другого выбора: я очень люблю свою профессию! (Улыбается.) И хочу работать именно артистом. Не знаю, мама, может быть, со мной не согласится… (Смеётся.) Но мне это нравится. А до того момента, как мне предложили сыграть Фандорина, я Акунина вообще не читал, если честно. Потому что все говорили, что это модный писатель, и если ты не прочитал Акунина, то ты какой-то странный человек. И мне казалось, что я побуду в таком случае лучше странным человеком. А когда надо было работать над ролью, то мне пришлось прочитать сначала то произведение, над которым мы работали, — «Азазель». А чтобы глубже понять персонажа, мне пришлось перечитать всего Акунина. И я несказанно этому рад! Потому что действительно автор — наверно, банально так говорить, но я произнесу это слово — он талантливый человек. И я рад, что на фоне других разных изданий, которые появляются на полках в книжных магазинах, есть ещё и Акунин. Мне кажется, что его мистификации, которые он организует в каждом своём произведении, очень интересны и имеют место быть в жизни. В истории мы знаем какие-то факты, но не знаем, по какой причине они произошли. Например, журналисты говорят нам одно (смеётся), а в голове человека происходит совсем другое. Третий человек может на эту тему поразмышлять и пофантазировать. И мне кажется, что эти фантазии очень интересны.

—Всё-таки хотелось бы услышать о человеке, которого вы играете.
Пётр Красилов: Это я! Это я в каких-то таких хороших своих проявлениях!
Евгений Редько: Спешите видеть!

—Восемь лет назад вышел телефильм «Азазель», в котором роль Эраста исполнил Илья Носков. Чуть позже состоялась премьера спектакля «Эраст Фандорин» в РАМТе, где главную роль всё это время исполняете вы. У вас была какая-то ревность, когда появились образы других Фандориных?
Пётр Красилов: Честно? Нет! Понимаете, каждый артист имеет право на свой образ, право особой работы над ролью, право на своё слово. Как пример, театр от кино отличается тем, что в кино ты можешь работать один, а в театре ты не имеешь право работать один. Ты всегда работаешь вместе. Поэтому, да – это большой, объёмный спектакль, и там все вместе. И не только артисты, а, как это ни странно, ещё и режиссёр, и свет, и звук, и костюм.

—Нина, расскажите, пожалуйста, о своём образе леди Эстер.
Нина Дворжецкая: Она милая и хорошая. Понимаете, интрига это спектакля заключается в том, что так люди и должны думать, что она милая и хорошая. Поэтому я так и играю — милую и хорошую, очень положительную, с очень чистыми и прекрасными устремлениями женщину. Потому что то, что она придумывала и осуществляла — очень важно на самом деле. Грандиозная личность, которая придумала великую историю. Как к этому относится, будет решать каждый человек сам. Я её очень люблю — она грандиозная личность и грандиозный педагог.

—Зрители вашего спектакля — кто они?
Нелли Уварова: Мне кажется, тенденция последнего времени, которая  в большей степени относится к РАМТу, заключается в том, что в театр стали ходить семьями. Раньше, может, тоже это было, просто я не обращала на это внимание. «Эраст Фандорин» — это как раз тот спектакль, когда, несмотря на продолжительность и вечернее время, многие приходят с детьми. Это такой спектакль для семейного просмотра.

—В спектакле есть танец Эраста и Лизы. Что это за танец? Чем этот танец так трогает зрителя? Приходилось ли вам брать уроки хореографии?
Нелли Уварова: Уроки хореографии… Собственно, у каждого человека процесс освоения своего тела, умения им владеть из детства тянется. Конкретно для спектакля нам приходилось репетировать и сочинять этот танец. Это было очень увлекательное занятие! (Улыбается.) У нас был режиссёр по пластике и отдельные специальные репетиции…
Нина Дворжецкая: Ей трудно говорить, можно, я скажу? Они сами придумали этот танец!
Пётр Красилов: Это не танец, это чувство. Понимаете?
Нелли Уварова: Раскраснелась!
Пётр Красилов:  Дело в том, что в произведении очень мало сцен видимых, явных, между Эрастом Петровичем и Лизой. Это как в жизни бывает: человек кого-то встречает, а потом по прошествии многих-многих-многих лет встречает ещё раз и потом они женятся, и у них прекрасная семья. А в этом промежутке происходят разные события. Здесь то же самое. Если показать в начале спектакля первый момент встречи и в конце спектакля свадьбу, то для зрителя будет момент недосказанности. Поэтому, чтобы зрители поняли,  нужен акт этого чувства, акт этой мысли, акт осознания того, что два человека полюбили друг друга. Этот танец является выражением этого чувства. Поэтому это не танец-действие, а танец-чувство, когда зритель понимает, что думают другие люди, которые находятся на сцене.  Нам хотелось его сделать достаточно понятным. У нас каждое движение разложено на действие. Мы можем рассказать этот танец от начала до конца. Нам для того, чтобы танцевать этот танец, надо понимать, о чём мы говорим. Если мы это понимаем, то танец получается. Если не понимаем, то мы падаем.
Нелли Уварова: За каждым движением есть история и сюжет. А в итоге — это рассказ о чувстве и о том, что два человека тянутся друг к другу. Вот и всё. 

—Спектаклю уже восемь лет. Чувства, эмоции, когда вы снова выходите на сцену — они сохранились с момента премьеры и самых первых спектаклей? Что-нибудь изменилось за это время?
Нелли Уварова: Спектакль живёт, видоизменяется вместе с нами. У меня ощущение от этого спектакля, что у него очень лёгкое дыхание. Возможно, это всё ещё, конечно, тянется от автора, помогает сам материал. Мне легко дышать в этом спектакле! За себя могу сказать только одно: у меня крайне изменилась финальная точка в этом спектакле. Теперь я боюсь взрывов. Раньше не боялась. А теперь боюсь. Каждый спектакль идёт как в первый раз. Честно говоря, мне даже странно сейчас слышать такую цифру, как восемь лет. Я никогда об этом не думала.
Пётр Красилов: Мы работаем над спектаклем каждый раз. На протяжении всей работы Алексей Владимирович говорит одну простую вещь, и мы в неё свято верим: «здесь и сейчас». От этой фразы устать невозможно. Здесь и сейчас.
Евгений Редько: Тема очень серьёзная у спектакля. Если вкратце сказать — ответственность человека за собственную жизнь. И ответственность за то, что ты не имеешь права на жизнь другого человека. Ты не имеешь права её касаться, а уж тем более распоряжаться чужой жизнью. Ответственность в том ещё, что ты можешь нарушить чей-то путь, не задумываясь об этом. Вот это очень серьёзная ответственность. Искусство будет настоящим, если оно не будет говорить обо всех горестях сразу, которые существуют. Эта тема очень важна для нас. Поэтому для меня спектакль тяжёлый. Исполняя роли, мы с Ниной чувствуем эту ответственность. И на первых обсуждениях спектакля всегда кто-то из зрителей говорил о том, что страшно, что кто-то не слышит этой темы в спектакле. Спектакль, да, он очень увлекательный, подвижный, яркий. Но он волнует по-настоящему. Волнует сегодня и буквально сейчас.
Нина Дворжецкая: Алексею Владимировичу удалось нас всех заразить этим спектаклем, сплотить. Я так люблю этот спектакль. Это спектакль — наш! В нашем театре — это наш спектакль. Мы его вместе играем. Может быть, из-за этого все восемь лет мы играем его каждый раз как в первый раз здесь и сейчас.

—Костюм помогает перевоплощению. С каким чувством вы носите костюмы рубежа 19-20 веков? Какие ощущения, эмоции выходят на первый план?
Пётр Красилов: Если честно, меня в театральном училище учили, что костюм — это приложение. Это не главный элемент, в принципе. Костюм помогает, но он не делает роль, как мне кажется. То, что внутри — то и выходит наружу. Костюм помогает зрителю. Например, костюмы Фандорина помогают зрителю перемещаться из одного места и пространства в другое. Потому что костюмы сделаны универсально. У нас у всех костюмы-трансформеры. Потому что максимум времени, которое даётся на переодевание — это 40 секунд. А надо переодеться полностью и ещё причесать свою голову. Не хватает времени. Поэтому у нас костюмы превращаются из одного в другой. Я не смогу вам точно сказать, каким образом, потому что я выкройки не видел (Улыбается.) В общем, в итоге человек заходит за кулисы в одном, а выходит в другом. И зритель уже тоже понимает, что он теперь находится в другом месте, в другом пространстве. И декорации у нас тоже в виде трансформеров. Они вроде компьютерной игры. Первые зрители спектакля думали сначала, что у них начались галлюцинации. Они думали: «как так, мы вроде бы сидим на одном и том же стуле, а всё вокруг меняется!» Это театр! Мы так привыкли, что в театре всё должно меняться. Здесь это действительно происходить как-то уникально, на глазах. Ещё и человек в другом костюме выходит. «Я сошёл с ума!» (Смеётся.) Поэтому костюм в этом спектакле, прежде всего, помогает зрителю. А мне помогает автор, мне помогает режиссёр. А в состоянии спектакля мне помогают мои партнёры. Станислав Бенедиктович (Бенедиктов, главный художник РАМТ — прим. ред.), простите меня, что я так о костюмах говорю!
Станислав Бенедиктов: Так и есть, конечно.
Пётр Красилов: Евгений, а тебе что помогает?
Евгений Редько: Ты тоже помогаешь!
Пётр Красилов: А я помогаю Евгению!

—Вопрос к Нелли и Петру. Нельзя отрицать тот факт, что очень многие придут на спектакль потому, что узнали вас по ролям в популярных сериалах и очень любят вас за те роли. Как вы относитесь к тому, что они будут оценивать вас как исполнителей других персонажей?
Пётр Красилов: Дело в том, что у меня был такой, я считаю, счастливый момент в моей жизни. Я тогда сыграл роль в сериале «Бедная Настя». Шёл я как-то по Красной площади, и ко мне подошла женщина и поблагодарила меня за то, что я артист и что я дарю радость людям. И сказала, что видела меня в спектакле «Эраст Фандорин». А я думал, что она поблагодарит меня за то, что я играл в сериале. И мне это намного приятнее, чем… Как это сказать? По телевизору — это всё часто употребляемое, а в театре мы намного искреннее, наверно.
Нелли Уварова: Вы говорите о причинах, по которым зрители возможно придут. Причина, по которой зритель придёт в театр, — это неважно. Важно, что они придут. А у нас есть счастливая возможность их удивить. Мы ради этого выходим на сцену. А повод, по которому зритель приходит в театр — их много. Если один из них придет из-за нашей роли на телевидении, то я только этому рада.