Михаил Голобородский: «Архитекторы стали работать без души, поэтому современные здания напоминают гигантские детали от механизмов»

Интервью JustMedia.Ru с заведующим кафедрой истории искусств и реставрации (ИИиР) УрГАХА.

Михаил Голобородский: «Архитекторы стали работать без души, поэтому современные здания напоминают гигантские детали от механизмов» - Фото 1
Михаил Голобородский: «Архитекторы стали работать без души, поэтому современные здания напоминают гигантские детали от механизмов»

Центр Екатеринбурга становится высотным и стеклянным. Историчную застройку продолжают вытеснять небоскребы, многие из которых абсолютно неинтересны с точки зрения архитектуры.

 

Из-за чего современные здания напоминают пивные банки или тюбики из-под зубной пасты, почему не надо плакать об уничтоженных памятниках архитектуры, как сделать красивыми современные районы города и стоит ли восстанавливать соборы в центре Екатеринбурга, читайте в интервью JustMedia.Ru с заведующим кафедрой истории искусств и реставрации (ИИиР) УрГАХА профессором Михаилом Голобородским.

 

Михаил Венидимович, какие тенденции видите, куда движется екатеринбургская архитектура: стало больше хороших проектов или, напротив, многие вызывают сомнения?

 

—К сожалению, в последнее время я не испытываю радости и удовлетворения от новых проектов. Может быть, это связано с моими вкусами и пристрастиям. Наверное, я — ретроград. Я давно понял, что без высотных зданий наш город существовать не может. Остается вопрос с их архитектурным решением и местоположением. Я считаю очень правильным, что большая часть высоток расположена в отдалении от центра. Мы видим, как формируется застройка из небоскребов в северо-западной части города. Очень удачно она осуществлена за ККТ «Космос». Верно выбрано место для «Высоцкого», но сама архитектура здания удручает. Оно очень монотонное, и по вертикали композиция никак не развивается. Возможно, архитекторы не имели возможности интереснее разработать облик здания. Бывают ситуации, когда архитектор нарисовал одно, а при реализации часть задумки ушла. В данном случае здание в спешке заканчивалось к ШОС. Может быть, из-за этого оно испытало какие-то утраты в реализации.

 

 

Есть ли еще какие-то проекты, которые вас удручают?

 

—Меня больно ранит здание с острием, глядящим в небо, в границе улиц Куйбышева—Декабристов—8 Марта (БЦ «Саммит» — прим. ред.). В годы, когда я учился в институте, преподаватели говорили, что такие острые элементы создают дискомфорт для   восприятия . И действительно, у меня это здание ассоциируется с обломанным зубом. Мой ровесник архитектор Юрий Рожин сравнивает методы современных архитекторов с работой мальчика Кая из «Снежной королевы», который с замерзшим сердцем складывал из обломков льда какую-то композицию. Может быть, так оно и есть. Сегодня многие здания спроектированы без души и сердца. Но это характерно не только для нашего города. В Москве можно увидеть более ужасные вещи. Например, когда поднимаешься со стороны манежа на Красную площадь, то видишь собор Василия Блаженного, окруженный неприятными «механизмами» — общественными или жилыми зданиями, расположенными в районе Павелецкого вокзала. Силуэт Москвы испорчен, что уж говорить о нашем городе? Екатеринбург всегда ориентировался на столичные города и брал не только хорошее, но и плохое.

 

Можно ли современные «стекляшки» сделать красивыми?

 

—Архитектуру победил дизайн. Художественные образы как начало композиции вообще перестали присутствовать в творчестве. И многие здания сейчас напоминают какие-то гигантские детали от механизмов. Мы часто видим архитекторов, которые не думают, как это здание будет смотреться, с каких точек, какие будет порождать ассоциации. Именно поэтому сегодня в центре города много высоток, которые напоминают не то пивную банку, не то тюбик от зубной пасты.

 

То же мы можем увидеть и за границей. Например, Лондонский Сити с фостеровским огурцом. Иначе этот объект не назовешь. Рядом высотка, похожая на сотовый телефон. Последнее произведение в комплексе лондонцы прозвали  теркой для сыра, в моем представлении оно ассоциировалось  с  горбушкой от хлебной булки. многие теперь знают, что это здание оказалось опасным для окружения. Его выгнутое остекление работает как гигантское увеличительное стекло, приведшее к пожарам в окружающих его офисах, а на трортуаре плавился асфальт.   Напротив лондонского Сити американцы построили небоскреб, похожий на сосульку, но мне он почему то нравится.

 

Как Екатеринбург смотрится на фоне городов УрФО?

 

—Мы выглядим, как Чикаго в Америке. У нас, как и там, есть промышленность, высокими темпами развивается высотное строительство, которое постепенно вытесняет историческую застройку. Это необратимый процесс. Старшее поколение воспринимает город в ретроспективе, вспоминает спокойную, сомасштабную человеку застройку. И новая, очень агрессивная   им неприятна. Хотя, со временем, наверное, для тех, кто сейчас растет  в нашем городе, эта застройка будет мила и дорога.

 

Михаил Голобородский: «Архитекторы стали работать без души, поэтому современные здания напоминают гигантские детали от механизмов» - Фото 2

 

Если новостроя в центре избежать не удается, то как, на ваш взгляд, необходимо поступать с памятниками? Пристраивать к ним современные здания, как, например, в ТиДЦ «Европа» или надстраивать, как это хотят сделать итальянцы с усадьбами Максимова?

 

—Итальянцы предлагают  пристраивать несомасштабное памятнику здание, и это не очень хорошо для восприятия  самого объекта культурного наследия. Во-вторых, это может оказаться некорректным решением по отношению исторической среде квартала. Правда сразу на этот вопрос ответить отрицательно наверно нельзя, надо посмотреть, насколько ценен для города и его истории этот участок и насколько он целостно сохранилась эта историческая застройка. Тенденцию строительства высотных зданий в непосредственной близости от объектов культурного наследия мы прослеживаем давно. Делать пристройку или надстройку застройщиков подталкивает естественное желание получить в результате максимальную прибыль. Система оформления разрешений на строительство рядом с памятником и на пристрой к нему разная. И застройщики выбирают менее тернистый путь.

 

Кроме того, у нас в городе дефицит земли. Именно поэтому в Екатеринбурге такая скученная застройка. Еще одна беда заключается в том, что наши памятники находятся в плохом техническом состоянии. Много деревянных домов. Большинство объектов культурного наследия уже сегодня окружено малоценными строениями 1960-1970-х годов. Поэтому, когда их сносят, некоторые говорят: «О чем жалеть и плакать? Вы опоздали, здесь уже все потеряно».

 

Хотя есть и положительные примеры — усадьбы Памфилова на ул.  Розы Люксембург, 65-67. Дома были в плохом состоянии. Их пришлось полностью разобрать, а потом воссоздать на другой вертикальной отметке. Теперь стоит вопрос о том, что будет возведено на территории за усадьбами. Не хочется, чтобы там появился еще один агрессивный по архитектурной композиции небоскреб.  Архитектуру подобных зданий лучше трактовать как нейтральный фон для исторической застройки.  На Западе обычно так  и поступают. Сегодня многие архитекторы в желании проявить свою творческую индивидуальность и «силу» боятся  спокойных фасадных решений.

 

Если возвращаться к современным проектам, то как, на ваш взгляд, должны застраиваться новые кварталы? Должны ли они быть выполнены в одной архитектурной форме, или возможно разнообразие?

 

—Подчинение архитектурной форме соседних зданий не приводит к созданию ансамбля. Должно быть единожды принятое градостроительное решение. И тогда неважно, насколько позднее в данном районе появится еще одно здание. В центре Екатеринбурга есть объекты XIX и XX века с разным масштабом и архитектурой, но все они возводились по единой концепции, поэтому составляют ансамбль. Сегодня ансамблевый подход утрачен архитекторами. Кроме того, ему мешает точечная застройка.

 

Может быть, все-таки есть какие-то проекты в городе, которые удалось вписать в среду и которые приглянулись вам с точки зрения архитектуры?

 

—В душу мне не запало ничего. Неплохо построено несколько деликатных зданий на Луначарского  и в районе Московской горки, недавно появилось (еще не достроено — прим. ред.) офисное здание на Сибирском тракте. Также можно отметить жилой комплекс по улице Белинского между Малышева и Куйбышева. Правда, дорога здесь очень узкая, а дома высокие, и получается ущелье. Но это, опять же, согласуется с тенденцией создания города наподобие Чикаго, с высокой плотностью высоток. На мой взгляд, высотные объекты должны не размазываться по городу, как необоснованные градостроительной ситуацией доминанты, а создавать плотную композицию. В Екатеринбурге  этого пока не наблюдается.

 

Какой объект или объекты с точки зрения архитектуры можно было бы назвать лицом города? Есть ли объекты, на которые необходимо ориентироваться при проектировании зданий?

 

—С градостроительной точки зрения — это здания периода конструктивизма 1920-1930 годов. К застройке применялся ансамблевый подход, создающий гуманную среду для человека. Например, городок чекистов, комплекс в районе площади 1905 года между улицей 8 Марта и набережной Рабочей Молодежи. Небоскребы создают вокруг себя очень дискомфортное пространство. Они, как парус, собирают воздух и направляют его вниз. Поэтому, когда вы проходите мимо, на вас всегда будет дуть ветер, в глаза сыпаться пыль, с головы будут слетать уборы, а юбки высоко задираться.

 

Михаил Голобородский: «Архитекторы стали работать без души, поэтому современные здания напоминают гигантские детали от механизмов» - Фото 3

 

То есть город становится менее приспособленным для людей, по сравнению с советским периодом?

 

—Конечно. Боюсь, что скоро вечером в центре будет страшно пройти по улицам. Город будут похож на пустынные джунгли из офисных зданий. Жизнь уходит из центра, все меньше людей хотят тут обитать. В центре практически не осталось продуктовых магазинов. Стали часто встречаться  приезжие  в растерянности, ходящие по центру города с вопросом: а где тут у вас продуктовые магазины?

 

Хватает ли городу рекреационных зон? Где, на ваш взгляд, их можно организовать? И вообще, есть ли у нас в городе такие места?

 

—Там, где их можно было организовать, уже все застроено, поэтому без сноса ничего не получится. Главной прогулочной зоной города, по генплану   1970 года, должен был стать проспект Ленина с его историческим бульваром, целостной застройкой и системой площадей. Но сами понимаете, что этого нет. С площадями в нашем городе расправляются почти так же, как с памятниками. Город — это квартира, в которой площади — это комнаты, а улицы — коридоры. Так вот, у нас остались одни коридоры. Открытых пространств все меньше и меньше.

 

Площадь перед зданием ЦВО уничтожили привезенным из Москвы ужасным казенным забором. Люди не понимают, что они сделали. Мало того, что они отобрали пространство у города, так еще и понаставили там танков, чем проявили антигуманное отношение к нам как к городу. Держать в квартире оружие — не очень приятно и опасно, кроме того, это действует на психику. Вы идете по бульвару, и тут на вас смотрит дуло танка. На эмблеме, расположенной на заборе, мы видим   орла, на груди которого щит с     рыцарем в латах и пером на шлеме,  это вовсе не  православный святой Гергий Победоносец, а немецкий пес-рыцарь.

 

Как в таком случае вы относитесь планам к восстановлению Екатерининского собора возле фонтана «Каменный цветок» и Богоявленского собора на площади 1905 года?

 

—Хотя я — архитектор-культовик, но я по-прежнему категорически против.

 

Почему?

 

—На мой взгляд,  в данном случае  не появится точное  воспроизведение утраченных церковных зданий, это будут «призраки» погибших храмов. В Екатеринбурге  надо проектировать  новый собор на новом, более пригодном, месте.   Тем более, эти два объекта даже в XIX веке комиссией из Синода были признаны малопригодными для несения функций  соборного храма.

 

По требованию Синода, каждая церковь должна иметь свою ограду, а ни на площади, ни у «Каменного цветка» установить ее невозможно. За XX век здесь сложилась другая инфраструктура, без этих зданий. Реализация этих проектов ухудшит и без того нелегкую транспортную ситуацию в центре города. Кроме того, для религиозных объектов это очень шумные места.

 

 

Я видел проект возрождения Екатерининского собора. Его реализация уничтожит последний уютный сквер в городе. Он является неотъемлемой частью административного здания — памятника  конструктивизма по адресу: Ленина, 34/Пушкина,11. Парадокс, с одно стороны мы гордимся Екатеринбургским конструктивизмом, а  с другой — собираемся  нанести  ущерб уникальному участку, демонстрирующему планировочные решения архитекторов 1930-х годов.

 

А какое бы место подошло для большого собора?

 

—Я считаю, что где-то на набережной Исети, в районе Театра драмы. А может, настало время реализовать хотя бы  часть проекта 1930-х гг. «Большой Свердловск». Тогда планировалось   сформировать    большую площадь, которую  в границах Городка чекистов, улицы Первомайской и улицы Мамина-Сибиряка. Правда, для этого придется снести квартал пятиэтажек (в одной из них располагался магазин «Спорттовары» — прим. ред.) архитектора Деминцева. Но зато в городе появится хорошая площадь, с большим храмом и сквером.

 

В 2015 году планируется разработать новые нормативы градостроительного проектирования. В прошлом году была создана специальная группа по подготовке этих нормативов. Какими, на ваш взгляд, должны быть нормативы по этажности зданий в центре и отдаленных районах города? Сколько должно быть высоток в центре?

 

—Я не думаю, что нормативы будут жестко предписывать этажность. Тем более что этот вопрос должен регламентироваться проектом охранных зон. Он был когда-то разработан, но так и остался неутвержденным. Генетика нашего города говорит о том, что высотность зданий должна повышаться к окраинам, а не наоборот. Центр Екатеринбурга находится в чаще и представляет собой амфитеатр. Высотки должны быть как можно дальше от пруда, чтобы он смотрится «лужей».

 

Какой высоты, на ваш взгляд, должны быть здания в центре города?

 

—Ниже карниза горсовета. Как в свое время добились ансамбля в Санкт-Петербурге? Согласно царскому указу, все здания, расположенные на определенном расстоянии от Зимнего дворца, должны быть ниже его на 2 сажени, а это 4 метра.

 

 

Вы говорили, что многое в архитектуре мы берем у Москвы и Санкт-Петербурга. Какой из западных городов вы считаете образцом, на кого нам стоит ориентироваться?

 

—На Мюнхен нам поздно ориентироваться, потому что его жители на основании опроса проголосовали за запрет на строительство небоскребов в центре. Поэтому, я думаю, что мы можем ориентироваться на Лондон. Там постоянно строятся новые здания, и при этом очень тактично относятся к старым. Однако наши города не всегда можно сопоставить, потому что объекты в них абсолютно разного масштаба. В Лондоне даже исторические постройки выше и крупнее, чем в Екатеринбурге. В этом и заключается разрыв. У нас нет зданий промежуточного масштаба. Мы от малоэтажных домов сразу перескочили к высоткам XXI века.

 

 

Просмотров: 8091

Автор:

Фотограф: Константин Мельницкий

Поделитесь в соцсетях
Понравилась новость? Тогда: Добавьте нас в закладки   или   Подпишитесь на наши новости

Павел Пивоваров, политтехнолог:

«Здесь мало, что есть, но мы есть. Дождь для нас»

пятница, 29 марта

Сегодня

+8
+8
+8
+8
Днем
+1
+1
Вечером