Не выходит каменный цветок, или Семейная драма свердловского бюджета

Прошедшие 6 и 7 ноября заседания согласительной комиссии по областному бюджету показали одно — чиновники всех мастей (хоть исполнительная власть, хоть законодательная) в полной растерянности. Они четко не представляют себе, как верстать бюджет не то что на три года, а и на ближайший 2009 год.
Это было видно по атмосфере, которая царила в зале заседаний на 15-м этаже. Если в прежние годы разгоралась дискуссия буквально по каждому вопросу, будь то доходы или расходы, то нынче все участники слушали, по сути, монолог руководителей рабочих групп, докладывавших невнятные результаты. И дело здесь не только в том, что все споры перешли сейчас на другие площадки (партийные или узкопрофессиональные); основная проблема заключается в неготовности нынешнего менеджерского состава свердловского правительства решать задачи в условиях современного кризиса. Если воспользоваться «оружием» министра финансов Серовой, объясняющей депутатам высокие бюджетные материи примерами на бытовом уровне, то сложившуюся ситуацию можно сравнить с ситуацией в семье обычного менеджера, который не знает, будет ли он работать завтра и насколько сократят его заплату, а его жена (домохозяйка, никогда не видевшая других денег, кроме денег мужа) пытается решить — в чем себе отказать.

«Муж» Максимов
В роли мужа в свердловском случае выступает министр экономики Михаил Максимов, который руководил рабочей группой согласительной комиссии, рассматривавшей вопрос о возможных доходах. Сухо результат работы указанного органа можно свести к следующему — прогноз налога на прибыль необходимо сократить на 29 миллиардов рублей, а налога на доходы физических лиц — на 8 миллиардов рублей. Итого все расходы уменьшаются на 37 миллиардов рублей. Здесь необходимо напомнить, что еще нынешним летом тот же Максимов пытался убедить своих коллег в необходимости создания корпорации развития Урала, в которую намеревался аккумулировать из разных источников, по разным сведениям, до 100 миллиардов рублей (сопоставимо с годовым областным бюджетом). Указанные деньги, по замыслу молодого министра, предполагалось вложить в различные областные инвестпроекты. И вдруг такая метаморфоза: по информации наших источников из Белого дома, прогнозы Максимова по сокращению доходов были едва ли не в два раза выше прогнозов Серовой, которой по должности необходимо быть консервативной в своих оценках. Если вернуться к нашей бытовой ситуации, то заявление «мужа» можно перевести так — денег нет и не жди, буду подрабатывать.

«Жена» Серова
Министр финансов Мария Серова возглавляла рабочую группу, рассматривающую расходы на предмет их сокращения. Решение указанного органа кратко можно свести к следующим результатам — отказаться от всех инвестиционных программ и капитальных расходов, сократить все расходы консолидированного бюджета на 12 процентов. Тут необходимо, видимо, пояснить, почему мы сравнили свердловского министра финансов с домохозяйкой, не видевшей других денег, кроме денег мужа. Такие женщины чаще всего в своих расходах ориентируются на ту сумму, которую им пообещали принести в следующем месяце (нескольких месяцах). Они и расходуют в соответствии с теми суммами. Дадут 10 тысяч, купят поесть, дадут 20, купят кастрюльку, 80 — шубку, 150 — можно на машину копить. Подтверждением нашим выводам является пример, который она привела депутатам, спросившим ее, а не рассматривала ли она такие инструменты, как дефицит бюджета и привлечение кредитов. По словам министра, брать кредиты во время кризиса — это все равно что обычным людям брать кредиты на «Мерседесы» и шубы (хотя депутаты вроде предлагали на «лопаты и швейные машинки»). Так что этого персонажа можно даже не переводить.

Природа семейного «глюка»
Необходимо сказать, что оба, и «муж», и «жена», пытаются найти ответы в «старых учебниках», а то и из житейской практики. Например, основным аргументом Максимова, когда он объяснял снижение прогнозов по прибыли, были ссылки на расчеты работников министерства, основанные на динамике цен на металл, сложившейся на мировых рынках. При этом интересно, что министр постоянно оговаривался, что в расчетах использовались докризисные показатели, так как волатильность современных данных просто не позволяет произвести точных расчетов. Представляется, что последний вывод как раз необходимо было взять Михаилу Максимову за основу в своих суждениях. Сейчас действительно практически невозможно просчитать какой-то конкретный показатель. Об этом же на днях сказал банкир Заводов, поделившись — то, что происходило в банках в октябре, никакой математике не поддается. Кризис — это вообще материя не экономическая, а, скорее, психологическая. Одна из самых основных его причин — это потеря доверия буквально всех участников экономических отношений ко всем остальным.
Какова природа нынешнего экономического кризиса? Конфликт интересов, возникший на американском рынке недвижимости, который спровоцировал собой целую цепочку снижения различных видов спросов от «спроса на ипотечные кредиты» до «спросов на металлы, стройматериалы, углеводороды и т.д.». В нашу страну кризис «вошел» через углеводородные компании и компании-экспортеры (в Свердловской области это в основном предприятия металлургического комплекса). Именно эти предприятия в последние годы за счет своей экспортной прибыли (читай — западного спроса) обеспечивали рост экономики через создание спроса внутри, являясь заказчиками для многих средних и мелких предприятий. Так, например, в нашей области достаточно большое количество предприятий выполняли заказы «богатых» тюменских нефтяников. Государство в тех условиях также имело доходы и по мере их увеличения превращалось в инвестора. В последние несколько лет предприятиям, работающим на внутреннем рынке, заказы поступали уже не только от предприятий-экспортеров, но и от государства, и от госпредприятий типа РЖД. Но доля заказов предприятий-экспортеров в этом огромном инвестиционном пироге была, конечно, значительно больше остальных. Что в тех условиях было оправдано. Потому что иначе возникал риск инфляции. В настоящее время докризисные инвесторы замораживают свои инвестиционные программы, так как экономика их предприятий ориентирована в основном на экспорт. При этом оговорка «в основном» не случайна, так как и данные предприятия начали ориентироваться на заказчика-государство и заказчиков-госкомпании, развернувших грандиозные проекты по строительству инфраструктурных проектов. Но раньше они это делали за счет текущих доходов, поступающих в бюджет, размер которых на предстоящий год никто толком спрогнозировать не может. И это не упрек Максимову. В мире вообще не существует еще такого института, который мог бы учесть все факторы, влияющие на кризисные явления.

Пора распечатывать «кубышку»
Если опустить все рассуждения и домыслы, то взоры практически всех сейчас обращены на Запад — когда там вновь восстановит свои позиции его Величество СПРОС? Но этот процесс может значительно затянуться, а наши предприятия за это время могут потерять не только деньги, но и самое ценное — кадры и технологии. Что в такой ситуации делать? За годы благоприятствования наше государство накопило значительные финансовые ресурсы. Так, если верить информации, представленной депутатами «Единой России» в Государственной Думе, размер государственного резерва (видимо, имеется в виду Стабилизационный фонд) достиг 6 триллионов рублей. Это больше 200 млрд. долларов. Размер золотовалютных запасов ЦБ РФ давно перевалил за полтриллиона долларов. А, к примеру, весь внешнеторговый оборот России, по информации ФТС России, за январь-сентябрь 2008 года составил 573 миллиарда долларов. Таким образом, государство, распечатав «кубышку», могло бы на определенный срок «заместить» резко снизившийся спрос западных потребителей. Остается вопрос: каким образом? Представляется, что наиболее рационально было бы направить деньги как раз на те самые «замораживаемые» проекты компаний-инвесторов и глобальные госпроекты, анонсированные перед кризисом. Дело в том, что человек все равно будет стремиться к тому уровню жизни, которого достиг (другой вариант — самоубийство, третий, редкий, — снижение потребностей). Кроме того, углеводороды еще долго будут иметь огромное значение в жизнедеятельности человечества. Потому спрос на Западе восстановится, и нам к этому моменту необходимо быть готовыми. То есть строить трубопроводы, железные дороги, порты, осуществлять транспортно-логистические проекты. Это направления расходования средств на федеральном уровне. На уровне Свердловской области также есть направления расходов, которые могли бы поддержать на определенный период объем заказов в промышленности. В первую очередь, это дороги и инфраструктура ЖКХ. На обслуживание заказов по реконструкции объектов ЖКХ очень легко могут переориентироваться предприятия, обслуживающие раньше заказы нефтяников (перенастроить станок с изготовления элементов трубопроводов и насосов для нефтяников на элементы трубопроводов и насосов для ЖКХ не очень затратно). Кроме того, такие расходы бюджетов в значительной степени вернутся в виде налогов и других отчислений обратно в бюджеты. Как пример можно привести простейшую цепочку. Дорожники получают заказ и тут же отчисляют налог на прибыль, возможны дополнительные средства по налогу на имущество (так как для выполнения заказа купят дополнительное оборудование), налог на доходы в бюджет. При этом они закупают то же оборудование и материалы у других компаний, которые также отчисляют те же самые налоги и т.д.
Остается вопрос: откуда взять деньги на региональном уровне. Ведь на уровне региона бюджетное законодательство не позволяло накапливать резерв. В этой ситуации у регионов есть один выход — просить денег у Федерации. И для этого, конечно, им надо представить в подтверждение соответствующие проекты бюджетов. И вот в этом случае как раз и стоит рассматривать такие имеющиеся инструменты как дефицит бюджета и соискание бюджетных кредитов. Такой подход к формированию бюджета позволяет не только решать выше указанные задачи, но и провоцирует федералов распечатать «кубышку». Кроме того, привлечение кредитных средств позволяет стабилизировать на определенный период исполнение бюджета.
Нам могут возразить консервативные финансисты с аргументом — а вдруг кризис затянется, а на федеральном уровне так и не решатся направить накопленные ресурсы на капитальные расходы? Согласимся, риск велик. Но в таком случае самый худший сценарий развития событий — это возникающая кредиторская задолженность у Свердловской области, которую можно реструктурировать, выплатить имуществом и т.д. Необходимо отметить, что максимальный размер дефицита, учитывая уже скорректированные прогнозы чиновников, составляет порядка 15-20 миллиардов рублей. Это значительная сумма, которая может поддержать субъекты экономической деятельности в области, но и не так велика, чтобы ее невозможно было погасить.

Необходим феномен Росселя
В кризисные периоды, который мы сейчас переживаем, выигрывают отнюдь не менеджеры, которые могут просчитать свои доходы. Победителями оказывается категория лидеров, готовых идти на разумный риск, основанный на чутье и определенной выгоде. Россель уже неоднократно доказывал, что он относится к категории таких менеджеров. Достаточно привести пример Новокольцовской трассы, которая строилась в кризисные 1990-е и имеет сейчас огромное значение для Екатеринбурга и области. По нашей информации губернатор и сейчас считает, что дороги и сельское хозяйство трогать нельзя. Этой точке зрения, как оказалось, близка и позиция региональной Счетной палаты, изложенная в 13-м пункте ее заключения на проект областного бюджета. Не знаем, как долго будут взирать свердловские чиновники и депутаты на показатели по прибыли бюджетообразующих предприятий, но хотелось бы, чтобы они не стали героями поговорки, когда можно бесконечно смотреть на огонь, воду и работающего соседа.