«ЛЮСЯ, Я ОСТАЛСЯ БЕЗ НОГИ». Жительница Асбеста расшифровала 90 фронтовых писем своего отца

Дорогая мама! Как гром среди ясного неба упало на меня известие о смерти моего папы. Еще 23 февраля на нашем празднике я вспоминал о вас, мои дорогие. Написал вам письмецо, но, получив ваше, пришлось его уничтожить.

Еще недавно я просил его помочь мне вступить в партию – рекомендации просил, но, оказывается, уже было поздно.

Мамочка! Если вам будут мешать какие трудности, пиши мне. Я чем могу, непременно помогу.

За свое старое эгоистическое решение я все время ругаю себя. Мама, я аттестат не взял назад – вы получайте по нему. А сейчас у меня есть 200 рублей, пошлю вам. Мне очень тяжело, что обо мне заботится правительство, а о вас – никто. Как хотел бы я побывать с вами, но не могу, отсюда не отпустят. Какие хорошие воспоминания о нашем Кавказе, о жизни в этом замечательном краю. Во Фрунзе так же, как и в Ташкенте, но там, где были немцы, вероятно, одни трубы остались. В этот вечер у нас было кино и последняя картина, где гибнет батько Боженко, - очень сильно подействовала на меня, до слез мне стало жалко его. Ведь сколько я видел смертей, и – ничто, но эта дошла до сердца. Мамочка, пиши мне о всем. Музе, наверное, тоже очень трудно, ведь у нее слабенькое здоровье. Будьте мужественны. Спокойно и обдуманно принимайте решения, и вы выйдете победителями из любой беды. Э. Горецкий \полевая почта 557 часть 449\просмотрено военной цензурой\

Немцы, отступая, оставляют минные поля. Выезжая на разведку, моя машина наскочила на противотанковую мину. Не знаю, что было со мной – тьма и грохот. Очнулся на земле – целый и вполне здоровый. Весь в грязи, бензине, масле, сам черный от копоти. Автомашину разворотило крепко. Вся передняя часть до кабины изуродована, колеса летели куда- то. Счастье не покинуло меня – я целый, и шофер здоров. Вернулся домой пешком и на другой машине выехал на задание. Возвращаться пришлось поздно ночью, не хватило бензина. Иду, а на небе – лунное затмение, только и наблюдай природу. Запад весь в зареве; отступая, жжет деревни, скот режет и бросает по дороге. Группами и поодиночке возвращаются мирные жители, отбитые от немцев. Женщины везут самодельные тележки с барахлом, некоторые запрягают коровенок или тощих лошадей.

Казанов в Отделе Кадров – хороший был командир, вероятно, больше не будет такого. Выполняя задание, разведку под Орлом (а Орел теперь наш): семь моих красноармейцев и сержантов награждены медалями, а их командир не заслужил даже благодарности. Ерунда получается – да ну их.

Здравствуй, мама. Мы вышли на Березину. Народ приветливый, – говорит на смешанном языке. Осень! Желтые листья липы устилают нам путь. Разведчику-инженеру приходится строить мосты. Застудился немного – доктор освобождение дал. Теперь много времени свободного, только и писать письма. Жизнь моя – без особых перемен. Правда, иногда волноваться сильно приходится. Ушли разведчики – время вышло, а их нет! Вот тут и переживай. Мне больше всех приходится работать. Везде посылают меня.

Но командир ценит мою работу, к правительственной награде хочет представить. Не знаю, право, как это у него получится.

Хозяйский мальчуган с обгорелыми на пожаре волосами рисует танки рядом со мной. Пусть развлекается – дал ему бумагу и карандаш. Деревня сгорела наполовину. Детям плохо приходится.

БЕЛОСТОК

Привет из освобожденного города.

Чувствую себя отлично. Сегодня кинооператор снял мою группу со мной у разрушенного немцами моста. Будете смотреть кинохронику – увидите!

Здравствуйте, Люсетка и бабушка!

Я уж вот месяц лежу в госпитале. Был тяжело ранен в ногу – хотели отнять совсем. Сейчас лежу со стиснутыми зубами. Боли неимоверные и не утихают. Завтра опять вольют кровь. Не хотел писать об этом, да сообщаю – вот как, хотя мама знает, наверное, что я ранен. Да переживаю я, дорогие,- за три года - три раза… Ничего, у меня большое желание выздороветь, и я этого добьюсь, хотя и придется пролежать об спину на кровати.

ЛЮСЯ, Я ОСТАЛСЯ БЕЗ НОГИ. С приветом Бабушке. Эдик.

Дорогая Мама! В день 7 ноября пишу эту открытку из того же госпиталя. День выдался солнечный, веселый, а еще веселее то, что я теперь свободно гуляю по улице на костылях. Представь, мама, пролежать два с лишним месяца, – и не видеть, что делается за стенами! А теперь говорят: «Это идет бывший тяжелобольной Грецкий, смотрите – выжил человек и по двору даже бродит!»

Сегодня праздник мы встретили весело. Первый раз вместе со всеми за столом, с лечащим врачом – Лидией Филлиповной, – прошел торжественный обед. Была делегация поляков – учеников, преподнесли нам цветы. Настроение бодрое – близится наша встреча.

Лечусь на прежнем месте, поправляюсь, уже свободно хожу по госпиталю. Недавно нас посетил фотограф. В результате посылаю свою карточку. Дело в том, что снялся я в обычном виде, в халате в палате. Изменился, конечно, очень; я очень жалею, что нет у меня фотокарточек периода борьбы за Белосток. Можно было сравнить смуглого загорелого мускулистого разведчика, тоже в халате, но не в больничном, а боевом маскировочном. Тогда я легко управлял тяжелым мотоциклом, с громадными скоростями продвигался по варшавскому шоссе. А сейчас освоил новый вид экономичного транспорта – костыли. Препятствия, как то подъемы и спуски по многочисленным госпитальным лестницам, - тяжело преодолеваются мной.

Но, несмотря на трудности передвижения, я просмотрел уже кинокартины – «Сталинград», «Аринка», «Машенька». И – два концерта. Прочел вновь «Петра Первого» и «Пылающий остров». Жалко, нет у меня в Москве знакомых, да это – не беда. Девушки, шефы – тоже неплохие знакомые.

Мама, напишите мне письмо, ведь я соскучился за 4 месяца!

Пишите. Да. Как там сестричка Музилочка – теперь, наверно, уже взрослая девушка. Как вы живете? Где работаете? Все пишите, даже – какая у вас погода. Теперь я уже не тот, дождики меня теперь интересуют.