Тимур Бекмамбетов: «Я не чувствую себя одним из лучших режиссеров мира»

Новогодний подарок нашим читателям — интервью в рамках проекта «ГОД КАПИТАНА» с режиссером и продюсером Тимуром Бекмамбетовым. Тимур рассказал JustMedia, кого он может назвать своими учителями, почему ему хочется снимать рекламные ролики, почему у русской рекламы печальное будущее, сколько фильмов в год он может снимать и когда в Голливуде появится «второй Бекмамбетов».
—Вы в 2009 году активно работали, скажите, вам удавалось отдыхать?
—Смотря что вы понимаете под словом отдыхать. Если выезжать куда-то, то я езжу непрерывно. Я пытаюсь понять, что такое отдыхать, потому что если это означает ездить в другие города, встречаться с другими людьми, то я это делаю, занимаюсь своей работой. Для меня это отдых. Приезжаешь в другой город — поменялась обстановка. Потом знаешь, что дальше поедешь. Я пять дней жил в Лос-Анджелесе, летал на Гавайи.
—С какими преградами пришлось столкнуться, если говорить о последних ваших работах?
—В «Черной молнии» преграда была исключительно производственная, это огромный проект, самого сложного жанра, научная фантастика, с кучей спецэффектов, с гениальными актерами разных поколений, двумя режиссерами, с появлением новых звезд, как для зрителей, так и звезды героев-персонажей. Было много-много сложностей. Что касается «Девять», это для меня был новый опыт, опыт крайне интересный, я его с удовольствием прошел. Фильм вышел примерно на меньше, чем половине территории, собрал уже 40 миллионов долларов и продолжает собирать. Он еще будет выходить во Франции, Японии, Италии, Германии, еще впереди долгий путь. Дело очень экономически выгодное, и мне было творчески интересно работать с Тимом Бертоном, это начало наших совместных проектов, готовим следующий. Год был крайне напряженный, но крайне обнадеживающий, потому что было много того, на чем будет построена творческая жизнь в следующем году — появление новых партнеров, актеров. Что касается «Черной молнии», это фильм, который будет иметь продолжение, начнем снимать через 4-5 месяцев.
—Такие масштабные проекты удалось реализовать, можно ли сказать, что благодаря этим проектами вы выросли как профессионал?
—Ощущаю, что смог сделать так, что процесс происходит без моего прямого участия, для меня это огромное достижение, снимается хорошее кино, к которому я могу не быть привязан, я могу его инициировать, могу опекать, следить за его ходом, но я не должен быть каждый день привязан к нему. Это означает, что я могу снимать не один фильм в год, а три-пять, и не один по два года, как раньше, и во все будет вложена моя душа, все будут мной инициированы. Это те фильмы, которые я бы хотел видеть на экранах.
—Сейчас ваше имя работает на вас?
—Нет-нет, дело не в имени. Имя работает, бесспорно, появилась команда людей, которая может реализовывать мои затеи.
—Кого вы можете называть своим учителем?
—Многих. В разных областях разные учителя. Из художников, изобразительной части кино, это Валерий Викторов, который был моим наставником с самого детства. В смысле звука — меня всему научил Роланд Казарян — такой замечательный режиссер, который научил нас таким секретам, которые не знает никто в мире, а он знает. В смысле актерского мастерства, наверное, это Данелия. Также Михалков и Рязанов. Это те, кто повлиял, те, кто мне нравится. Бесспорно, есть и американские режиссеры: Кэмерон, Бертон и Полански.
—Вы стали известны благодаря рекламе, затем снимали видеоклипы, в том числе для нашей Юлии Чичериной, а затем уже всем известное кино. Вы изначально стремились к фильмам?
—Нет, все было наоборот. Сначала я был художником кино, потом я сделал фильм «Пошаварский вальс», как режиссер, потом кино закрылось, все развалилось и мне единственный способ снимать кино для людей был — снимать рекламу. Я снимал рекламу, подняв ее до уровня кино. Были несколько таких роликов.
—Я помню их из детства.
—Да? Ой, хорошо. Когда кино вернулось опять, открылись кинотеатры, я опять стал снимать кино. К сожалению, сейчас я не снимаю рекламу. Я хотел бы снимать ролики.
—А какой у вас ваш любимый рекламный ролик?
—Если в интернете найдете, он называется «Цвет небесный, синий цвет». В ролике — стихи Пастернака.
—Вы говорили, что любите спецэффекты, откуда такая любовь?
—Потому что это возможность хулиганить, придумывать то, чего нет на свете.
—Тимур, чувствуете ли вы себя режиссером, который вошел в пятерку лучших режиссеров мира? Каково это?
—Не чувствую. Я чувствую, что у меня проблемы каждый день, например, сейчас мне нужно сделать так, чтобы «Черную молнию» не распиратировали в интернете. Это произойдет через три дня — фильм появится в интернете. Моя задача сделать так, чтобы процесс замедлить, удержать эту страшную вещь: это означает, что актер не получает денег, и нет денег на следующий фильм, и смысла нет у инвесторов давать нам деньги, потому что мы не сможем вернуть, соответственно не будет фильмов. Мы люди с воображением, мы придумаем, и сделаем так, что не будет этого дела.
—Скажите, с какими актерами вам проще работать? С молодыми, потому что они еще, как чистый лист, или с более опытными, потому что у них есть свой багаж?
—По-разному. У меня очень хорошие отношения со старшим поколением. Поразительно, но с Риммой Марковой у меня замечательные отношения. Мне со всеми удобно. Средний возраст подкачивает, он сложнее, но проблем нет. Я чрезвычайно много учусь у Золотухина, Марковой, Мягкова, Яковлева.
—Хабенского еще будете снимать?
—Конечно! Хабенский просто гений. Леван Габриадзе снял фильм «Колотилов» с ним в главной роли, там он играет учителя школьного, который никак не может попасть на собственную свадьбу.
—Была такая информация, что вы планировали набрать свой курс режиссеров.
—Он идет, в нашей компании «Базелевс». Студенты периодически проходят 5-6-месячные курсы. Затем они либо остаются у нас, либо уходят дальше куда-то.
—Вы сами преподаете?
—Иногда, не все время. Есть и другие преподаватели, я приглашаю самых лучших людей, кто лучше всего знает, как придумывать концепции, как снимать, как продавать, производственники, мои друзья, они ведут лекции, там больше семинарский тип.
—Студенты что-то свое показывают или только теорию получают?
—Они снимают, участвуют в производстве. Самое главное, что мы хотим сделать, чтобы те, кто приезжает и занимается, чтобы они что-то узнавали, учились и сразу на практике применяли.
—У русской рекламы хорошее будущее?
—Печальное. То, что я сейчас вижу: уровень креатива стал низкий, потому что пропали яркие явления. Была какая-то наивность. Сейчас это машина, которая молотит, мы вышли на средний уровень, который очень отличается и лучше чем реклама в Германии, например, но в смысле творчества она стала такой, что у нее нет лица. Мы знаем английскую рекламу, немецкую, знаем американскую, французскую, у них у всех есть свое лицо, у русской рекламы нет лица.
—Почему это произошло? Потому что мы хотели у всех взять самое лучшее?
—Потому что в рекламных агентствах набрали людей, которые должны были говорить по-английски, потому что клиенты были иностранцы, и это была проблема. То есть основные позиции занимались людьми, которые просто были англоязычными, лояльными и все. Не знаю, я не берусь судить, что происходит, но русской рекламы как уникального явления не родилось. Вот это беда.
—Как вы думаете, когда в Голливуде появится второй успешный русский человек, такой же, как Бекмамбетов?
—Я думаю, что скоро. Дмитрий Киселев, например. Я уверен, что и Валерий Тодоровский, который будет снимать. У нас много хороших режиссеров, просто нет продюсеров.