Уральцы на Эвересте: жизнь и смерть, правда и вымысел после 8000 метров. ИНТЕРВЬЮ на JustMedia

В Голливуде сняли на удивление правдивую, успешную по кассовым сборам и рейтингам кинокритиков драму «Эверест», всколыхнувшую как мировое альпинистское сообщество, так и туристов-любителей. В социальных сетях разгорелись споры на вечную тему «Зачем идти в горы»? Волна дошла и до уральцев, среди которых также нашлись уникальные люди – покорители «Вершины мира» и прочих семи- и восьмитысячников, настоящие горные рыцари «без страха и упрека», которые без кислорода проводили дни среди вечных льдов, в условиях когда клетки головного мозга отмирают в огромных количествах, конечности легко отмораживаются, силы заканчиваются и условия кажутся несовместимыми с жизнью.

Редакция JustMedia.Ru выбрала двух местных экспертов – альпинистов экстра-класса, руководителей горных экспедиций, способных не просто выживать на высоте, но и отвечать за жизнь команды. У нас получился очень честный разговор с правдивыми историями о смерти, спасении человеческих жизней, о персонажах фильма «Эверест» и их решениях, а также о разнице экс-советской и американской альпинистской школы…

Удивительно было встречаться с этими сверх-людьми вечером в уютной атмосфере ресторана «Пельмени клаб», в тепле и комфорте, смотреть как за панорамными окнами падает снежок, а люди страдальчески бегут мимо, кутаясь в шарфы, пить иван-чай и пробовать самолепные пельмени – угощение от владелицы заведения Елены Макушевой, которая в этом году уже покорила Эльбрус (5642 м.) и планирует совершать следующие восхождения в любительском формате.

Представьте, вы сидите и смотрите на вроде бы обычных людей, которые сейчас сидят за столиком напротив, а может, через месяц — окажутся в условиях «вечной мерзлоты» где-нибудь в Непале на штурме очередной вершины, а их друзья, родные и близкие в очередной раз замрут в ожидании звонка «со мной все хорошо, я спустился в базовый лагерь»… 

Нашими гостями стали люди с большим количеством званий и регалий. Это Сергей Тимофеев – мастер спорта по альпинизму, многократный Чемпион и призёр Чемпионатов СССР и России, восходитель на последний непокорённый восьмитысячник на планете Лходзе Среднею, восходитель на Эверест (Сергей вместе товарищами Евгением Виноградским и Глебом Соколовы - единственные на планете побывали на всех трех вершинах массива Лходзе). А также Виталий Лазо – обладатель жетона «Снежный барс», номер 610 (покоритель высочайших гор бывшего СССР), руководитель клуба Mountain Territory.  

— В мировой прокат вышла картина Бальтасара Кормакура «Эверест». Какое отношение к фильму?

— Виталий: К сожалению, я фильм еще не посмотрел. Когда картина стартовала в прокате, я уехал в Адыгею вести школу альпинизма, а вернулся только недавно.

— Сергей: Я был на премьерном показе этого фильма. Картина получилась очень реалистичной, за исключением некоторых мелочей: обувь в некоторых местах несоответствующая, где-то на 8000 метрах люди снимают рукавицы и долгое время работают без них, ходят без очков. Однако все остальное, процентов 90, абсолютно реально. Всю эту историю я знаю досконально. С одним из главных героев фильма — Толей Букреевым я прекрасно знаком. Он был моим товарищем, мы с ним участвовали в нескольких экспедициях. Все так и происходило, и люди там погибали, и Толя неоднократно выходил на спасение, и были звонки, когда Роб Холл разговаривал перед смертью с женой…

— То есть фильм вам показался честным?

— Сергей: Да, тем более, что на следующий год после этих событий, я два месяца прожил под Эверестом с Толей Букреевым, были в соседних экспедициях, много работали параллельно и общались. Я от первого лица знаю историю, рассказанную в фильме, от первоисточников.

— Виталий: Честно говоря, когда фильм выходил, я отнесся к нему с недоверием. Дело в том, что до этого я смотрел несколько лент об альпинизме, и мне, человеку который занимается этим спортом на высоком уровне, было смешно их смотреть. Были очень сильные ляпы.

— Насколько известно, Букреев очень сильно переживал из-за книги Джона Кракауэра, который косвенно обвинил его в случившейся трагедии. Еще про Букреева говорят, как про сухого и замкнутого человека…

— Сергей: Ну да, он был не очень разговорчивым человеком, но очень сильным альпинистом. Он был мастером спорта по альпинизму и лыжам. Очень сильный и выносливый.

— Виталий: Как он говорил, он самый сильный лыжник среди альпинистов и самый сильный альпинист среди лыжников.

— Правда, что Букреев был уникальным?

—Сергей: Ну, был в свое время Володя Башкиров, тоже очень сильный альпинист, он погиб, лежит на склонах горы Лхоцзе. Среди нынешних, Денис Урубко — исключительно сильный высотник.

— Есть какой-то критерий, по которому оценивают альпинистов-высотников? Возможность долго работать в условиях разряженного воздуха?

— Сергей: Есть люди, которые поднимаются в горы с кислородными баллонами, есть те, кто без. Вообще, для опытных спортсменов ходить с кислородом — это моветон. Я поднимался на восьмитысячники как с кислородом, так и без него. У кислородных баллонов есть один большой минус. Может случиться так, что кислород кончится раньше, чем вы спуститесь. Тогда резко наступит «горная болезнь», человек может умереть в считанные минуты. Помню, был случай на Эвересте. На высоте 8600 на камушке сидел индиец. Рядом стояли два баллона - открученный пустой и полный. У альпиниста кончился кислород, и пока он менял их, умер.

— Виталий: Хочу поговорить о делении альпинистов на слабых и сильных. Сильный альпинист — не значит сильный физически. Профессионализм кроется в построении тактики безопасного восхождения, планирования маршрута и тому подобное. Профессиональный альпинист не уповает на удачу, все действия предугадываются, всё прогнозируется. Со временем, даже погода перестает влиять на исход экспедиции.

— То есть альпинисты могут ходить в любую погоду? А какой смысл ходить в туман или снег, когда вокруг ничего не видно?

— Виталий: Смотря, какая цель. Когда я веду школу альпинизма, вожу новичков в горы, мы идем не для того, чтобы насладиться красотой, а чтобы отработать навыки и набраться опыта. Хотя насладиться красотами – тоже немаловажно.

— Сергей: Про себя могу сказать, что поднимаясь гору, ты не идешь за красотой. Своя эстетика есть в любую погоду, главное ее увидеть. Но идешь совершенно не за этим.

— А зачем вы тогда ходите в горы?

— Виталий: Мне очень часто задают этот вопрос, но я никогда не отвечаю на него.

— Сергей: У меня  есть четкий ответ на этот вопрос — потому что горы есть. Восхождение — это способ познания себя и окружающей действительности. Это естественное желание человека.

— Можно называть такие экспедиции «сделкой со смертью»?

 —Сергей: Невозможно предугадать все на 100 процентов, но свести риски к минимуму — вполне. Вот выбрал ты маршрут, там есть лавиноопасные участки. Твоя задача выбрать момент, когда наилучшая погода, акклиматизироваться, и быстро пройти участок.

— Многие в комментариях к фильму «Эверест» пишут: «Хотел бы умереть в горах». Кажется, что некоторые ходят на вершину мира именно за этим?

— Сергей: Я стараюсь держаться как можно дальше от этих людей.

— Расскажите, как вести в гору альпинистов-любителей, которые хотят в первую очередь что-то доказать себе?

— Виталий: Человека нужно готовить к восхождению постепенно. Лично я не поведу на высокую гору человека, с которым не ходил на меньшие. Надо сначала оценить возможности. К сожалению, коммерческий альпинизм не имеет ничего общего со спортивным. Сегодня в экспедиции на серьезные горы идут люди, которые перед восхождением впервые видят кошки.

— Сергей: Чистая коммерция. Гиды и организаторы платных экспедиций получают неплохие деньги, и есть люди, которые готовы за это заплатить. Например, экспедиция на Эверест сейчас стоит 60-65 тысяч долларов. При этом она сопряжена с огромными рисками. В Непале уже пытаются ограничить поток туристов на Эверест. Очень много трагедий стало происходить из-за дикого наплыва участников коммерческих экспедиций. Гиды  провешивают до самой вершины перила, без которых клиенты подняться не могут и возникают огромные очереди. А на такой высоте это неминуемо ведет к гибели. Во-первых, у не двигающегося человека очень быстро наступает переохлаждение, а во-вторых если он идет с кислородными баллонами, они могут кончиться раньше времени. В том числе, из-за этого на Эвересте очень много трупов.

— Говорят, что Эверест меняет людей. Сергей, вы почувствовали это на себе после первого восхождения?

— Сергей: В какой-то степени, да. Я, например, понял, как на Эвересте умирают люди. Почувствовал это на себе. Поднимался на гору с одним баллоном кислорода. Поднялся с ним, спускался уже без него. Был замыкающим группы. Шли потихонечку, захотелось отдохнуть, присел на камушек, которых там было много. На высоте 8600 метров над уровнем моря мозги-то работают заторможено. Ты сидишь, тебе хорошо и можешь остаться сидеть. Так до меня и дошло, как люди умирают.

— Сложно смотреть на тела замерзших людей?

— Виталий: Да, конечно. Поднимаешься на тот же пик Победа, сидят и лежат тела. Неприятно смотрится и запах... Хотя со временем к этому привыкаешь. Сначала я от такого вида испытывал шок, а сейчас стало как-то проще. Страх смерти притупляется. Однажды, у меня была ситуация, когда я был на краю гибели. Это было на Пике Корженевской на высоте 7000 метров. Я загнал себя работой, была очень большая нагрузка. Меня всего колотило, понял, что я умираю. При этом, я был абсолютно спокоен, решил лечь спать и отключился. Утром очнулся и чувствовал себя прекрасно. Организм сказал, что надо жить. За счет таких ситуаций познаешь свои возможности. Я знаю, что, когда сил вообще нет, я могу доставать резервы, причем еще и еще.

 — Правда, что есть случаи, когда людей бросают во время экспедиции?

— Виталий: Да, конечно, например, этим летом человек погиб на Победе и его оставили не далеко от вершины. Хочу отметить, что в спортивной группе такая вероятность ниже (не имея в виду случай на Победе). Там работают профессионалы — настоящая команда, которая не единожды поднималась в горы. Но все зависит от обстоятельств, высоты, состояния участников, погоды и соотношения рисков, спасти товарища или погибнуть вместе с ним.

— А полуживых тоже бросают?

— Сергей: Живого обычно тащат столько, насколько хватит сил. В 1998 году мы осуществляли первую попытку восхождения на Лхоцзе Среднюю (максимальная высота — 8414 метров — прим. ред.). Нашему капитану Володе Башкирову, о котором я говорил ранее, стало плохо. Они с Серегой Богомоловым взошли в числе последних, а мы уже спустились на высоту 7900 метров. Серега позвонил, сказал, что Володя уже под камушек начал прикладываться, у него началась сердечная недостаточность. Они тогда были на высоте 8 200 метров. Потом снова позвонил, сообщил, что Володя сел и не двигается. Я говорю, мол, Серега, сейчас выйдем к вам, притащим кислород и чай, ты должен заставить его идти. Мы ходили без кислорода, но для медицинских целей у нас было четыре баллона. Это единственное лекарство при сердечно-легочной недостаточности.

Мы с Валерой вышли где-то в 22:00, тоже «надели» кислород, чтобы побыстрее добраться. Были уже сутки, как мы жили на 8000 метрах над уровнем моря. Подошли, а они сидят на разных камушках. В общем, Серега не смог Володю заставить двигаться. Мы подключили к ним баллоны, но Володя уже прошел точку невозврата, мы опоздали на несколько часов.  Мы включили на максимум кислород, но это никак не подействовало. Тащили его 6-8 часов, а потом поняли, что он уже не выживет: на нас не реагировал, была бессвязная речь, размахивал руками и ногами. Вот вам пример спасательной операции.

— А если бы вы проходили мимо полуживого человека, который не из вашей группы, вы бы стали его вытаскивать?

— Виталий: На этот вопрос у меня ответа нет. Я категорически против того, когда люди начинают осуждать тех, кто бросает погибающих, или аплодирует тем, кто спасает. Только побывав там, пережив все это, можно осуждать. Когда человек, сидя на диване, критикует — это неправильно.

— Почему Владимир Башкиров просто не развернулся? Это та самая неадекватность, которая всех настигает на высоте?

— Сергей: Неадекватность обусловлена кислородным голоданием. Вспомним, что 70 процентов вдыхаемого кислорода потребляет мозг. На такой высоте сильный недостаток кислорода, поэтому сознание страдает в первую очередь.

— Виталий: На такой высоте, события разворачиваются очень быстро. Все классно, проходит пять минут, и ситуация полностью меняется. Тут нужен запас прочности. Очень важно, чтобы человек мог сам передвигаться. У меня был случай, когда я спасал двух людей на Пике Коммунизма (ныне пик Исмоила Сомони, высота 7500 метров над уровнем моря — прим. ред). Люди остались живы только благодаря тому, что шевелили ногами, а не сидели. А все шло к этому. Говорили, мол, погоди, мы сейчас пещеру выроем в снегу, отдохнем, поспим и дальше пойдем. Такой разговор они вели на высоте 7400 метров.

— Как справиться с человеком, если не слушается на высоте, начинает пререкаться и спорить с гидом или руководителем экспедиции?

 — Виталий: Ко всем людям — разный подход. С кем-то можно мягко поговорить, объяснить, что он сделал не так, на кого-то нужно просто орать, а кому-то надо дать подзатыльник. Я очень много орал в своей жизни и даже на тех, кого спасал. Орал так, что потом садился голос, не мог разговаривать, зато потом, те, кого я спустил с горы, благодарили меня.

— Как можно подготовить собственный мозг к кислородному голоданию?

— Сергей: В высотном альпинизме есть волшебное слово — акклиматизация. Это планомерная подготовка альпиниста к недостатку кислорода. сложный процесс адаптации путем повышения гемоглобина крови.

— Почему тогда такой профи, как Владимир Башкиров не акклиматизировался?

— С Володей другая история. Есть два вида акклиматизации: долгосрочная и кратковременная. Если я поднимусь, например, на Пик Коммунизма, а в следующем году пойду на Пик Победы, я акклиматизируюсь гораздо быстрее. Однако замечено, что если подняться на высоту, потом спуститься, отдохнуть десять дней, а потом снова провести восхождение, то ты будешь идти хуже. Это и случилось с Володей. До того, как мы пошли на Лхоцзе, он водил группу на Эверест, а потом спустился в Катманду. Если бы он после этого разочек поднялся на 7000 и спустился, а только потом начал восхождение на 8000, мы бы его не догнали.

— Виталий: За рубежом даже есть определенные нормы. Если ты семь дней после подъема не поднимался, тебе надо заново проходить всю акклиматизацию.

 — Вот вы как раз затронули тему отличия отечественной школы от американской. В фильме этот вопрос сгладили, но Кракауэр писал в своей книге «В разряженном воздухе», что Анатолий Букреев «проповедовал» советскую школу альпинизма, не слушал Фишера, не помогал ему, игнорировал приказы.

Сергей: Все ответы есть в книге Букреева. Смысл в том, что Букреев потом получил благодарность от американского сената, по нашим меркам — это Орден Мужества. А альпинистское сообщество удостоило его высшей награды за спасение членов группы.

—  То есть, в горах нет конфликта между альп.школами – советской и американской?

— Сергей: Это нельзя назвать конфликтом. У школ очень разный подход к альпинизму. Советская школа — это коллективизм, а американская — индивидуализм. Во времена, когда началось освоение восьмитысячников, из-за этого было много проблем. Страны были вынуждены создавать команды. У американцев собирались одни индивидуалы, и каждый видел свою задачу. А в СССР победы достигали коллективом. Поэтому, для них было важно, чтобы каждый участник экспедиции взошел на гору, а у нас победой было даже когда кто-то из команды достиг цели.

— Если говорить про то, какую роль сыграет фильм «Эверест» среди людей, которые хотят совершить восхождение… Изменится ли отношение к коммерческим экспедициям?

— Сергей: Меньше желающих точно не станет, если искусственно не начнут сокращать потоки из-за большой опасности. Однако фильм побуждает думать, с кем ты идешь. Показывает, что команда должна быть слаженной, а руководитель — сильным.

— Виталий: Один начальник лагеря мне сказал, пока люди гибнут в горах, все больше народу будет приезжать.

— В финале беседы вопрос: какие вы можете дать рекомендации новичкам, которые после просмотра фильма «Эверест» или просто по велению души в ближайшее время хотят пойти в горы?

— Сергей: Пожелания всем начинающим альпинистам набирать опыт высотных восхождений постепенно, к примеру, с Эльбруса, потом взять 2-3 семитысячника, а уже затем замахиваться на 8000 м. И, естественно, важно ходить в горы в составе хорошей команды.

— Виталий: Горы таят в себе определенную опасность и, конечно, как в любом деле, не прощают непрофессионализм и авантюризм. Поэтому, собираясь приобщиться к восхождению, я бы рекомендовал пройти занятия, курсы, школу, набраться опыта. Как и в обычной школе, с первого класса, очень важно какой у вас учитель, чему он вас научит. Поэтому тщательно подходите к выбору учебного мероприятия. И на последок, хотел бы сказать, что в горы стоит ходить за красотой, получать от этого удовольствие и затем делиться своими эмоциями с близкими и друзьями.

Редакция JustMedia.Ru благодарит «Пельмени Клаб» и лично Елену Макушеву за помощь в организации и проведении интервью, а также участие в беседе.