Олег Чупахин: «В детстве я хотел быть пожарным или клоуном»

Интервью с известным уральским ученым-химиком.

Олег Чупахин: «В детстве я хотел быть пожарным или клоуном» - Фото 1

Олега Николаевича Чупахина — известного уральского ученого-химика — много награждали за успехи в науке. В прошлом году Олег Николаевич стал Почетным гражданином Екатеринбурга. Его жизнь в науке — работа в области органической химии и химии лекарственных веществ. Однако, что стоит за научными победами, мало кто догадывается. Олег Николаевич рассказал JustMedia, что для него значат награды, почему работа мешала личной жизни, что он считает своим главным достижением и как государство «помогает» выпускать новые лекарства.

—Олег Николаевич, расскажите, почему вы стали заниматься именно наукой? Вы этого хотели с детства или это было неким стечением обстоятельств?
—В детстве я не мечтал заниматься наукой. Космонавтом тоже не мечтал быть — в моем детстве космонавтов ещё не было. Я хотел быть пожарным или клоуном в цирке. А потом, видимо, преподаватель в школе был хороший, который пробудил интерес к химии. Я хорошо учился в школе, закончил с медалью. Пришел в УПИ, отдал свою медаль, ничего больше не требовалось, и меня зачислили на химический факультет. Я подавал документы на специальность «Технология органического синтеза», специализация — «Лекарственные вещества». Думаю, во многом это произошло случайно. Оканчивая школу, я хотел быть врачом. Эта профессия тоже, безусловно, связана с химией. Сегодняшняя медицина очень сильно связана с химией, не только с лекарствами, но и с пониманием биохимических процессов, которые происходят в организме. Созданный препарат должен прицельно попасть в определённую мишень фермент в организме и изменить действие патогенных факторов. Химию, биохимию, биоорганическую химию современный врач должен знать. В этом смысле в какой-то мере моя специальность приблизила меня к моей полудетской мечте — стать врачом. Моя сестра стала врачом, и её муж — врач. Они высказались по поводу моего желания так: «Хватит уже нищих в семье, иди в другую отрасль». Я пошел в химию, в Уральский политехнический институт. Намеревался работать в промышленности, но там, к счастью, я попал к таким учителям, которые зародили во мне желание заниматься наукой. Помимо того, что это интересно, наука позволяет человеку, иногда уже немощному, вести полноценную жизнь, быть в гуще событий, и может быть, даже что-то создать. Человек уже с палочкой ходит, а интеллект живет, черепная коробка работает.

—Вами и вашими сотрудниками было сделано множество открытий в химии лекарственных веществ. Во что это вылилось для обычных людей?
—Открытия делал не только я. Я бы сказал так: я принимал участие в этих открытиях. Прежде чем ответить на этот вопрос, я должен сказать, что лекарства создаются на протяжении длительного времени. Фундаментальная наука для меня не менее интересна, чем лекарства. Мы занимаемся вот чем: Есть уникальные вещества — арены, они состоят из углерода и водорода и являются одним из основных видов сырья. Они довольно инертны по отношению к отрицательно заряженным реагентам (нуклеофилам). К началу наших исследований в учебниках писалось, что такие реакции маловероятны. В результате, многолетних изысканий мы установили, что эти превращения  с нуклеофилами вовсе не являются маловероятными, напротив — это общее, исконное свойство аренов. Можно, таким образом, напрямую вводить нуклеофил в арен, и это — универсальный инструмент для получения лекарств, красителей, фотореагентов, душистых веществ и т.д.

—Ваши родители тоже были связаны с наукой?
—Нет. Мой папа по образованию был экономистом, работал в Екатеринбурге директором мясокомбината. Потом его перевели в Ростов-на-Дону, он и там работал директором мясокомбината. Моя мама — домохозяйка. Никакого отношения они к науке не имели.

—Родители одобряли ваш выбор профессии?
—Родители никак прямым образом не влияли на мой выбор. Они, конечно, своим общением со мной, воспитанием, косвенно подготовили этот выбор. Но прямым текстом, в какую сферу пойти, никогда не говорили. Их позиция: «Кем хочешь, тем будь». Не знаю, правильная ли это позиция, но результат, я — химик, моя сестра стала врачом.

—Если не ошибаюсь, у вас более 10 разных наград. Что они для вас значат?
—Награда — это, конечно, приятно, чего греха таить, но она никогда не была стимулом к работе. Награда не была чем-то инициирующим мои действия, но когда получаешь награду, она стимулирует. Приятно, что это людям нужно, что ты востребован, что твои результаты кому-то нужны. И это особенно заметно в области лекарств, которая понятна всем, в том числе и тем, кто эти награды присуждает. Они понимают, что такое средство от гриппа или от рака.

—А что можете сказать о звании «Почетный гражданин Екатеринбурга», которое вам единственному присвоили в 2009 году? Как-то ваша жизнь изменилась после того, как вы получили это звание?
—Это важная для меня награда. Моя жизнь не изменилась никак, за меня порадовалась моя семья и мои сотрудники. Правительство города увидело, что я делаю что-то полезное, меня заметили, и это приятно. Событие приятно ещё тем, что я — коренной свердловчанин, меня привезли сюда в младенческом возрасте, я всю жизнь живу в Екатеринбурге. Для меня признание моих земляков, моего родного города очень ценно.

—Было когда-нибудь желание переехать в другой город или другую страну?
—В Екатеринбурге никогда не было легко работать. Были моменты, когда опускались руки: когда наблюдаешь, как очевидные вещи не только не встречают поддержки, а наоборот — встречают серьезное противодействие. Но желания уехать в другую страну или другой город не появлялось никогда, хотя возможности были. Я люблю свой город и Урал. Я — уралец. Отец звал меня переехать в Ростов, но я привык к Уралу, и работа здесь увлекала. Здесь моя семья, вся моя жизнь.

—Что вы считаете своим главным достижением?
—Главным достижением в личной жизни является мой сынок Евгений Олегович Чупахин. Он тоже химик по образованию, кандидат химических наук, но занимается бизнесом. К сожалению, таких достижений у меня мало — только один сын. Мое занятие наукой — оно шло в ущерб личной жизни не только моей, но и моего окружения. У директора нашего Института органического синтеза, моего ученика Валерия Чарушина — один сын. У декана химического факультета УГТУ-УПИ Владимира Русинова — одна дочь. Исключение — наш сотрудник, у которого четверо детей. Он — уникум, я таких больше не знаю. Раньше было не так: Дмитрий Иванович Менделеев — четырнадцатый ребенок в семье.

—А почему ваш сын также стал заниматься химией?
—Наверное, испытал мое влияние. Поступал на химический факультет в УПИ без блата. Евгений неплохо учился в школе, но все-таки ему пришлось математикой заниматься с репетитором. Окончил вуз с отличием. Сын имеет предрасположенность к науке, но жизнь в науке — была непроста. Сейчас средняя зарплата в академии у среднего научного сотрудника — 30 тысяч рублей. Когда сын защитил диссертацию, ему предлагали стать заведующим лабораторией, зарплата тогда была тысячи четыре. Он поработал там, помучился, и ушел в бизнес.

—Расскажите, пожалуйста, про лекарство от гриппа — «Триазавирин». На какой стадии сейчас исследование этого противовирусного препарата? Когда он появится на полках аптек?
—Препарат долго создается. В преуспевающих государствах он создается не меньше 10 лет. В нашем государстве, которое не преуспевает в экономике, а в науке стало просто хромать на обе ноги, это более длительный срок. То, что мы сейчас создали новый препарат, и что моей жизни хватило на то, что мы только подходим к производству — это счастливое стечение обстоятельств. Доклинические испытания препарата длились почти 10 лет.
Первый этап клинических испытаний был на здоровых людях — он показал безвредность и переносимость созданного нами лекарства.
Сегодня у нас проходит второй этап клинических испытаний в Санкт-Петербурге, в институте гриппа, на людях больных гриппом. Почти 100 застрахованных добровольцев за деньги лечатся препаратом. Человек болеет гриппом примерно неделю. В течение этого времени он принимает две капсулы в день — утром и вечером. Все результаты лечения и выздоровления протоколируются. На это уходит всего неделя. Дальше начинается морока. Мы должны исследовать, как этот препарат подействовал на кровь, на выделительную систему и так далее. У добровольца ежедневно берутся анализы, которые исследуются. После этого мы должны испросить у наших неоправданно тянущих ведомств разрешения на выпуск препарата. Затем фармацевтический завод должен этот выпуск организовать производство и начать продавать это лекарство. Когда мы получим разрешение, никто не знает. Мы делали противоопухолевый препарат «Лизомустин», тогда разрешение на выпуск затянулось лет на пять.

—Что нужно изменить в законодательстве, чтобы сделать эти промежутки меньше?
—Законодательство обязывает рассмотреть документы, которые мы предоставляем, в течение полугода. Когда мы передаем туда документы, начинается другая сфера отношений внутри общества, правопорядка и всего, в чем мы живем. Почему у нас все делается медленно? Я не хочу говорить на эту тему, она мне портит кровь. Мы провели испытания на людях, это была критическая точка во всей работе. Представьте: сначала вы видите, что в пробирке препарат бьет вирус. Потом вы это делаете на мышах и крысах и наблюдаете за токсикологией – как препарат действует на мозг. Потом проверяете препарат на более крупных животных: кошках, собаках, обезьянах. Наступает решительный момент, когда вы переходите к испытаниям на людях, и выясняется, что препарат хороший. Мы показываем протоколы со всеми анализами. Наш ответ они рассматривают несколько месяцев. Затем одна комиссия вместо того, чтобы ответить в течение 2-3 дней, на 2-3 месяца задерживает рассмотрение. А в это время идет сильная эпидемия. В Екатеринбурге были закрыты школы, университеты, организации. В это время мы могли бы вылечить несколько сотен человек в ходе клинических испытаний, поэтому я не могу спокойно на эту тему говорить. Другая сторона жизни. Нехимическая.

—Олег Николаевич, расскажите, пожалуйста, о своих учениках. Кто они?
—Работа с моими учениками — особая, важнейшая часть моей жизни. Я горжусь, что работал с такими учениками, как Председатель уральского отделения Российской академии наук Валерий Чарушин, ректор УГТУ-УПИ Анатолий Матерн и декан химико-технологического факультета Владимир Русинов. Мы друзья, я ощущаю их радости и огорчения на себе и испытываю от их присутствия в моей жизни большое удовлетворение. Мы вышли из одного гнезда. Есть ещё много моих учеников, которыми я горжусь не меньше.

—Вы заведующий кафедрой на химическом факультете. Скажите, какими студенты были во времена вашей учебы, и какие они сейчас? Очень сильно изменились?
—Могу сказать так: в Екатеринбурге сравнительно недавно был министр образования Фурсенко. Он беседовал со мной и спросил: «Олег Николаевич, как вы считаете, если в группе 25 человек, сколько среди них таких, кто хочет учиться?» Я призадумался, а он говорит: «Я вообще-то своё мнение имею, но мне интересно ваше». Я ему говорю: «Андрей Александрович, а мне ваше мнение интересно». И вдруг, мы в один и тот же момент синхронно сказали: «Около 30 процентов». Он так обрадовался, что он — там, наверху, понимает, сколько людей хотят учиться.
Когда я учился, такой процент был выше. Это можно связать с общей идеологической и нравственной обстановкой в стране. В то время это были другие ценности. Ценности, которые сейчас вышли на первый план, тогда они были на втором плане. В то время были культурные ценности: книги, к примеру. Они ничего не стоили. И государство шло на то, чтобы дотировать и книги и театры. Билет в театр стоил гроши. Когда я учился и в школе и в институте, все поголовно  в группе занимались спортом. За исключением 2-3 больных людей. Были немного по-другому ориентированные люди. Стремление заработать всегда было, и это нормально, но оно не выходило на первый план. Даже неудобно было спросить: «Что я с этого иметь буду?» Сегодня же это нормальный разговор. И мы к этому нормально относимся.
Возвращаясь к ориентации на получение знаний: для человека сегодня знание вторично. Он хочет получать за счет знаний. Раньше же он хотел получать знание, а дальше — видно, что будет. Уровень жизни, конечно, был другой.
Сейчас, конечно же, есть такие студенты, которые горят наукой и хотят заниматься. К счастью, в любой группе есть несколько человек, которым нужно то, что лектор им доносит. Для этих людей мы и работаем. У основной массы, особенно людей, которые за деньги поступили, — другие ориентиры. Они, кстати, оказывают влияние на тех, кто направлен в науку. Наше счастье в том, что в нашем институте многие хотят заниматься, таких людей сразу видно — у них глазки блестят, когда с ними разговариваешь о химии. Сразу видно, что это наш человек. Сейчас заработок в науке более-менее пристойный, по сравнению с тем, что было раньше. А то нехорошо получалось с нашей стороны: мы его инфицируем интересом к химии и знаем, что его ждет дальше. Мы прямо говорили: «Ты должен знать, что богатым ты не будешь, но если будешь хорошо работать, будешь жить в достатке». Даже в тех условиях молодой человек, который хорошо работал, мог позволить себе купить машину. Квартиру — нет. Но сегодня Академия продает квартиры по редуцированной цене тем людям, которые хорошо работают и показывают результат. Сегодня есть такие стимулы.
Одно время было такое, что Академия даже зарплату не платила — 1993-1994 годы. Был период дикого капитализма. Страх Божий! В институте крыша текла, в подвале покалено вода, сети электричества и водоснабжения — ни к черту. Выжили.

—По вашим прогнозам, открытий среди студентов УГТУ-УПИ ещё будет много?
—Я уверен в этом, потому что нация такая. Запад пытается внушить, что русские — пьяницы. Есть и пьяницы, конечно, но мы — нация очень талантливая. Я это вижу. Талантливые люди все схватывают на лету, хотят учиться и работать. За счет таких людей спасется Россия.

Олег Чупахин: «В детстве я хотел быть пожарным или клоуном» - Фото 2 
Олег Чупахин: «В детстве я хотел быть пожарным или клоуном» - Фото 3 
Олег Чупахин: «В детстве я хотел быть пожарным или клоуном» - Фото 4 
Олег Чупахин: «В детстве я хотел быть пожарным или клоуном» - Фото 5 
Олег Чупахин: «В детстве я хотел быть пожарным или клоуном» - Фото 6 
Олег Чупахин: «В детстве я хотел быть пожарным или клоуном» - Фото 7 
Олег Чупахин: «В детстве я хотел быть пожарным или клоуном» - Фото 8 

 

Просмотров: 5178

Автор:

Поделитесь в соцсетях
Понравилась новость? Тогда: Добавьте нас в закладки   или   Подпишитесь на наши новости

Павел Пивоваров, политтехнолог:

«Здесь мало, что есть, но мы есть. Дождь для нас»

пятница, 29 марта

Сегодня

+8
+8
+8
+8
Днем
+1
+1
Вечером