Каждому человеку хоть раз в жизни приходилось вызывать службу «скорой помощи», работой которой мы зачастую недовольны: «скорая» опаздывает, медработники не всегда разговорчивы и лечат не так, как нужно пациенту. Однако никто даже не догадывается о том, как нелегка работа сотрудника неотложки.
О том, чего не хватает подстанциям службы «скорой помощи» Екатеринбурга, о несвойственных для «скорой» вызовах и как врачи «неотложки» защищаются от пьяных пациентов — в интервью JustMedia с заместителем главного врача по оперативной работе станции скорой помощи им. В.Ф Капиноса Екатеринбурга Николаем Першановым.
—Николай Октябринович, сколько подстанций «скорой помощи» в Екатеринбурге?
—На сегодняшний день у нас 11 подстанций. Они расположены во всех административных районах города с учетом 20-минутной доступности для оказания медпомощи. Мы не выезжаем за границы города, за исключением ближайших коллективных садов. Исключение — чрезвычайная ситуация с большим количеством пострадавших недалеко от города.
—Сколько машин и сотрудников «скорой помощи» в Екатеринбурге, и хватает ли их для города-миллионника?
—На 11-ти подстанциях работает 98,5 бригады в суточном исчислении различного профиля: реанимационные, педиатрические, психиатрические, общеврачебные, фельшерские и кардиореанимационные бригады. Машин около 120, однако часть из них ждет списания по старости, несколько машин на ремонте и еще несколько — не подлежат восстановлению после ДТП. К сожалению, не всегда «скорую», которая движется с сиреной и проблесковым маячком, пропускают. 18 машин (из 120) — реанимации со специальным оборудование, в числе которого: аппараты искусственной вентиляции легких, мониторинговая аппаратура, позволяющая последить за состоянием пациента во время транспортировки, аппараты ЭКГ, отсосы и медикаменты. В этом году в планах — приобретение еще 13 новых автомобилей.
—Сколько в каждой бригаде работников?
—В реанимационной бригаде: врач-анестезиолог-ревматолог и два фельдшера либо медсестры-анестезионистки. В линейных бригадах — врач, фельдшер, санитар. Общее количество сотрудников службы «скорой» в Екатеринбурге около 1700 человек.
Количества бригад на город достаточно, но проблема в том, что население нагружает нас несвойственной работой. То есть вместе того, чтобы пойти в поликлинику получить листок нетрудоспособности, чтобы назначили лечение и направили на обследование — вызывают «скорую». Или порезал пальчик — все, катастрофа. То есть у людей своеобразное представление о том, какая должна быть медицина. Многие считают, что все начинается со «скорой» и ей же заканчивается. Других учреждений для них нет. «Скорая» становиться сферой услуг: «Хочу вот такую услугу. Вот дайте мне ее, и все тут». А «скорая» предназначена для экстренных случаев: ДТП, отравление, внезапный сердечный приступ, несчастный случай. И таких не свойственных нам вызовов — до 20% в сутки.
—Сколько в среднем за сутки ложных вызовов? Знаю, что ответственности за такие вызовы нет, но есть ли какие-то меры воздействия на людей, которые так делают или какой-нибудь «черный список» таких людей?
—«Черного списка» не было, нет, и не будет. Даже если есть хронические больные и мы знаем, что им не нужна экстренная помощь, мы все равно выезжаем — может быть, действительно, за его обращением что-то стоит. Нередко приезжаем просто для того, чтобы поговорить с больным. Обычно это одинокие бабушки. Они даже знают, что нужно сказать, чтобы вызов безо всяких вопросов был принят.
Детишки балуются. Особенно во время каникул. Ложных вызовов все-таки мало, но даже этих единиц привлечь к какой-то ответственности сложно. Все остается на совести людей. Но в результате этой шалости может сложиться такая ситуация: наговорили, что человек умирает. Мы поехали. И одновременно поступает настоящий вызов, где человеку реально плохо. Получается, что туда мы поедем уже с задержкой.
—Есть ли текучка кадров в скрой помощи, или люди здесь работают годами? Можете «нарисовать» портрет среднестатистического медработника службы «скорой помощи»?
—Среди медперсонала текучки практически нет, потому что те, кто пришли на «скорую помощь», либо сразу уходят, либо остаются надолго. Проблема у нас с водителями. Мы — муниципальная служба, поэтому много платить им не можем. Дополнительных платных услуг у нас нет, поэтому нет возможности за счет дополнительного финансирования увеличить им зарплату. А труд у них тяжелый — 12 часов двигаться в плотном транспортном потоке. Некоторые просто не могут водить автомобиль «скорой», потому что нужно обеспечить плавность движения, быстро ехать, когда надо.
Что касается разделения по половому принципу — у нас нет мужчин и женщин, у нас — врачи. По докторам определенного возраста у нас провал. В конце 1990-х—начале 2000-х к нам, и вообще в медицину, мало приходило врачей. Из академии выпуски шли, но до практической медицины доходило только 30%. Все остальные — кто в бизнес, кто в фармфирму. Зато сейчас приходят молодые врачи.
У всех наших сотрудников есть дети. Бывают даже семейные пары, которые нашли свою половинку именно здесь. Есть и те, кто одни ребенка воспитывают, но все с оптимизмом, веселые, все с крепкими нервами, потому что те у кого нервная система слабая — уходят. Они сами чувствуют, что не могут работать в таком тяжелом ритме. «Скорая помощь» — не работа, а образ жизни.
—Сколько на сегодняшний день заработная плата рядового сотрудника «скорой помощи»?
—Все зависит от категории и стажа работы. С большим стажем и выработанной категорией — средняя зарплата около 40 тысяч, но это не за работу на одну на ставку. Как правило, все работают на 1,5 ставки (ставка — 8 часов). Кроме того, надо учитывать дополнительные выплаты: по федеральной программе врач получает дополнительно 5 тысяч, фельдшер — 3,5, медсестры — 2,5 и плюс 36% — доплаты от города. У начинающих, которые только пришли из академии, — 15 тысяч рублей. У фельдшера — средняя зарплата около 25-ти. У водителей — в районе 18-ти, но это если он работает сверхставки — в свой выходной или в праздничный день. А так около 12-ти тысяч рублей. Шоферы, ушедшие с муниципальных предприятий, имеют надбавку 30% за стаж.
—Думаю, что нередко сотрудникам «скорой» приходится выезжать к людям, находящимся в состоянии алкогольного опьянения, которые ведут себя очень буйно. Как в таких ситуация медики могут себя обезопасить? Часто ли пациенты нападают на медработников во время вызова? С какими проблемами еще приходиться сталкиваться медикам во время вызовов?
—Пациенты в состоянии алкогольного или наркотического опьянения — это проблема. Их поведение непредсказуемо. С такими пациентами выход один — не допускать конфликтов. Редко, но бывает нападение пьяных пациентов. Вот из последнего: взяли пациента с травмой головы, оказали помощь, отвезли в больницу, но что-то там ему не понравилось. Он психанул и ушел оттуда. Бригада выезжает из ворот, он стукает машину. Водитель выходит, чтобы посмотреть, что стукнуло, и пьяный человек нападает на него и начинает избивать.
Нередко пьяные компании в вечернее и ночное время бьют стекла в машине, которая стоит у подъезда, и убегают. Полицию вызываем, а ловить уже некого. Часто оскорбляют, поэтому остается только относиться с пониманием к тому, что человек пьяный и не ведает, что творит.
В случаях агрессии со стороны больного бригада связывается по рации со старшим врачом, и она вызывает наряд полиции. И спасибо им, что они приезжают довольно быстро. Как только полицейские появляются, все сразу становятся «мягкими и пушистыми».
—Были ли заведены на кого-нибудь уголовные дела, или всегда все разрешалось мирно?
—В случае с избиением водителя мы написали заявление, но дело решалось в административном порядке.
—Часто ли жалуются на работников «скорой» помощи? По каким причинам, и подтверждаются ли жалобы?
—Да, нарекания порой есть. Ночью вызов обслужили, звонок старшему врачу: «Мы недовольны бригадой: они зашли к нам такие хмурые, почему не улыбаются? Проходит час, снова звонок: «Мы недовольны бригадой. Зашли и улыбаются. У меня у мамы сердечный приступ, а им смешно». Или такая жалоба: «Ваша бригада нам нахамила». Спрашиваешь: «Они ругались, оскорбляли, повышали голос»? Отвечают: «Нет». «А в чем хамство»? — «Они по-хамски молчали». Сейчас не только у нас, но и в целом в медицине большое внимание уделяет уровню обслуживания, поэтому мы реагируем на все жалобы. Бывает жалобы такие: «Меня бригада не лечила». Разбираемся, а лечить и не надо было. Врачи дали рекомендации, выписали необходимые препараты. Оказывается — человек посчитал, что его не лечили, потому что укол не поставили.
—А обоснованные жалобы были?
—Редко. В прошлом году не было. В позапрошлом была одна — диспетчер при приеме вызова разговаривала немного не тем тоном.
—Сколько вызовов в сутки вы получаете, и по каким причинам чаще всего вызывают «скорую»?
—В сутки около 1050-1100 вызовов. Сейчас чуть по больше, но это всегда так в феврале в марте. Оттепель наступила, все надели демисезонные пальто, и респираторные заболевания тут как тут. Август—сентябрь — это арбузы, фрукты, начнутся кишечные инфекции. Но эпидемии нет. Сейчас идет 80% вызовов в квартиры, 20% — в остальные места. Стоит отметить, что такое распределение не меняется десятилетиями. По структуре вызовов: сердечнососудистые — 17,3%, травмы — 19%, острые хирургические — 12,8% неврологические — 11%, отравления — 2,9%, инфекционные — 11%, прочие — 36%.
—Ну, и мой последний вопрос. Расскажите смешные или интересные истории из жизни сотрудников «скорой», или таких не бывает?
—Звонок: «Ой, у меня у ребенка ножевое». В скорой спрашивают: «Мальчик, девочка? сколько лет»? Там истерика: «Мальчик, три года». Здесь включается все: полиция, ближайшая бригада «скорой помощи», высылается реанимационная. Приезжаем на место, а мальчик оказывается собачкой, которая порезала бок.
Или такие случаи нередко бывают: звонят и говорят — у ребенка температура сорок. Выезжает педиатрическая бригада, а там взрослый 32-летний амбал. Спрашиваешь: «Зачем сказали, что ребенок»? — «Чтобы быстрее приехали».
ФОТОрепортаж о работе врачей скорой помощи смотрите
здесь.
