Не совсем научный отчет об археологической разведке в Гаринском районе Свердловской области.
Вы не поверите – но за занятие наукой можно получать деньги. Правда, невеликие и не очень легко и быстро, но можно. По крайней мере, государством придумана такая система, чтобы ученые могли бы заниматься наукой не за свой счет и не себе в убыток. Короче говоря, для тех, кто не знает, есть в стране научные фонды, в которых, согласно правильно оформленной заявке, можно выиграть грант на проведение научной работы.
Итак, ваш покорный слуга еще в позапрошлом году выиграл в РГНФ грант на конкурсе «Урал: история, экономика, культура». Исследование мое – «Первые русские городки XVI века на Среднем Урале», и выполнялось при финансовой поддержке РГНФ (грант 05-01-83101а/У). В 2005 году в рамках проекта я провел археологические разведки на Северном Урале – под Ивделем (Лозьвинский острог), и на Верхтагильском остроге в окрестностях Нижнего Тагила.
В минувшем, 2006 году состоялась археологическая разведка в наиболее труднодоступном месте расположения средневекового русского городка – это Пелым. Во имя исторической справедливости должен заметить, что пресловутого финансирования от РГНФ не получил ни во время разведок 2005 года, ни нынче. Ждем-с...
Только самолетом можно долететь.
Для того, чтобы осознать всю пикантность археологической разведки в Гаринском районе области, достаточно посмотреть на географическую карту. Добраться до Пелыма (не путать с одноименной ж.д. станцией в направлении Приобья!) в летнее время предельно сложно. Неспроста ведь этот район населен преимущественно спецконтингентом – проще говоря, сплошные зоны Весьма продуманно: бежать им, беднягам, практически невозможно: до ближайшего мало-мальского города по болотам сотни километров.
В общем, попасть в Пелым проще всего только под конвоем. А вот честному археологу пробраться туда стоит немалого труда. Тем не менее, мне удалось заручиться согласием и даже поддержкой местных представителей доблестного Министерства юстиции, которые милостиво разрешили Уральскому университету проведение разведки в Пелыме.
Доблестный археологический отряд составили два человека: ваш покорный слуга и выпускник истфака (2006 г.) Денис Ледовский. Стартовала группа из аэропорта «Уктус» на прекрасно сохранившемся образчике советского воздухоплавания «Ан-2». Перед полетом мы получили массу эстетических удовольствий от посещения удивительного аэропортного туалета (унитазы там, пардон, без перегородок – Денис высказал версию, что так пилотам удобнее обсуждать актуальные вопросы малой авиации), а также осмотрели достопримечательности аэропорта в виде мемориального вертолета Ми-2 и памятника погибшим летчикам.
Кто не летал на «Ан-2», тот не поймет, насколько увлекательно путешествие на этом, с позволения сказать, биплане. Пожалуй, его летные качества и комфорт для пассажиров живописует факт наличия на самом видном месте специальных бумажных пакетов, которые, как видно, пассажиры интенсивно используют по назначению. Нам, честно скажу, не довелось.
Зато нам довелось чуть-чуть не сорвать всю экспедицию в самом начале. Сели, значит, мы в самолет, задраили дверцу, летчики завели моторы. Шум – жутчайший. В салоне – как в трамвае: вещи стоят в проходах, под сиденьями, на коленках. В том числе куча наших – рюкзаки, фотоаппарат, камера, рейка, тренога, теодолит Теодолит? А где теодолит?! ДЕНИС, [], ГДЕ ТЕОДОЛИТ?????? Денис разводит руками – нету. Понимаем, что оставили его или на посту досмотра или в автобусе, который довозил до самолета. Срываюсь со своего места (самолет уже начинает рулежку на взлет), врываюсь в кабину пилотов, кричу: «Стоп, срочно назад!». Видимо, у меня это получилось весьма эмоционально – летчики сбавили газ, связались с диспетчерами и сообщили, что необходимо вернуться за багажом.
А без теодолита – прибора для топографической съемки местности – наша разведка лишалась почти всякого смысла. Десять тягучих минут нервического ожидания, косые взгляды пилотов (ведь возвращаться – плохая примета, а суеверность летчиков всем известна) – и вот он, наш драгоценный оранжевый ящик. Вс, «от винта», летим!
Маршрут нашего авиалайнера: Екатеринбург – Серов. Остановки, не шучу, совершаются по требованию пассажиров в ряде поселков. Летчики ориентируются, как в старом анекдоте, чуть ли не по пачке «Беломора». Первая остановка – лагерный поселок Сосьва. Вылезаем перевести дух, пофоткаться на фоне нашего лайнера. Наблюдаем тут лихость пилотов: чтоб развернуть «Ан-2», надо всего-то зафиксировать тормозом одно колесо и поддать газу. Самолет дико взвывает и разворачивается волчком буквально на месте. Пассажиры в ауте.
«Чай-курить есть?!»
Самолетом добрались до поселка с романтическим названием Пуксинка. Здесь нас очень тепло встретили и даже плотно накормили в офицерской столовой. Дальше наш путь лежит по водам реки Тавда в тот самый Пелым. По сравнению с острыми переживаниями в полете, часовой путь по воде показался совершенно заурядной прогулкой.
Великий водный путь в Сибирь Здесь, по этой реке, проходил Ермак. По ней передвигались и летом и зимой караваны судов и тяжелые санные обозы. Шли в Сибирь служилые люди и поселенцы, везли оружие и провиант, обратно, в Москву – «мягкую рухлядь», ясачный мех в государеву казну. Далек и труден путь в Сибирь – а в средние века еще и чреват нападениями немирных вогул и татар. Для отдыха и безопасности путников вставали на высоких берегах уральских рек русские города-крепости. В 1584 – Верхтагильский острог, в 1588 – Лозьвинский, в 1593 – Пелым. Из «Дозорной книги Пелыми и уезда», 7133 года от сотворения мира (1625 г.): «город Пелым стоит на Тавде реке, ниже Пелымского устья с версту, на городе же бою на 3 стенах 1000 колов, обострены на оба конца». В городе – Рождественская церковь, съезжая изба, казенные здания, острог около посада, три государевых лавки в остроге Мрачно темнели бойницы на крепостных стенах, приземистые, потемневшие от времени и сырости крепостные стены отражались в неторопливых водах Тавды-реки.
Древний Пелым встретил нас в слегка нетрезвом лице старшего прапорщика Галимутдина Муксинова. Этот человек наглядно показал, что матом тут не ругаются – здесь им разговаривают. Вкупе с переходами на татарский язык и путаницей в родах и числах речь старшего прапорщика была совершенно прелестной. Особую пикантность местному говору добавляет использование тюремных жаргонизмов.
Археологические разведки близ населенных пунктов – это всегда непросто. А теперь представьте себе, как проводить разведку на территории исправительно-трудовой колонии общего режима! Не думайте, что колония – это только бараки за колючей проволокой. Общий режим, или, на их языке, «химия» - это означает свободное перемещение заключенных по территории колонии (весь поселок).
Типичная картина. Работаем с Денисом на топографической съемке. Подходит один жулик (так их промеж себя называют конвоиры), в рамках приветствия вежливо осведомляется: «Чай-курить есть?». Столь же вежливо отвечаем отказом, однако жулик продолжает укреплять вербальный контакт: «А чо это вы делаете; а вы кто-откуда; а маляву не передадите; а дайте посмотреть в телескоп (т.е. теодолит)». Где один – там и десять, одуревших от безделья заключенных не отогнать от нас и лопатой. Одно хорошо – на «химии» сидят по нетяжким статьям: хулиганство, побои, мелкие кражи и прочие пустяки. Поэтому повысить голос на жуликов было не очень опасно.
Немного о быте среднеуральских археологов в Пелыме. Поселили наш доблестный отряд в так называемой «гостинице» - избушке, где останавливаются семьи жуликов, приезжающие на свидание. В той же избушке, во второй половине, живут представители «советской власти» - начальник колонии (майор), капитан Андрей и старший сержант Николай. Есть электричество. Телевизора и радио нет. Готовим на электроплитке. За «гостиницей» закреплен дневальный, «шестерка». Он нам носит питьевую воду, прибирает в комнате, топит баню, убирает помои В общем, все прелести рабовладельческого общества. Первоначально нас напрягала вероятность, что обозленный социальным неравенством, «шестерка» может плюнуть нам в воду или еду, или что-нибудь стащить (двери в поселке в принципе не запираются). Однако соседи-офицеры объяснили, что риск утраты зубов для жулика значительно сильнее, нежели соблазн нашкодить. Закон тайга, прокурор медведь, одним словом.
Пелымская колония-поселение – сельскохозяйственная. Жулики трудятся на картофельном, морковном поле, в огуречной теплице, в свинарнике и коровнике. Сами пекут хлеб. Фактически – натуральное хозяйство. Магазин открывается один-два раза в месяц (когда что-то привезут). Самый ходовой товар – пиво. Раскупается в течение первых пяти минут работы магазина, главный потребитель – старший прапорщик Галимутдин. Мы с Денисом, придя через 15 минут после начала работы магазина, пива уже не застали – зато Галимутдин нас обильно им угостил. За одним показал нам свою коллекцию пелымских древностей – монет, в основном. Нынешние жители Пелыма – вольные и временные – все грешат кладоискательством. Так, у Галимутдина за 20 лет службы на Пелыме набралась литровая банка самых разных монет: меди и серебра. Жулики нам тоже показывали свои находки, причем все они убеждены почему-то, что жалкие медяки XIX века стоят баснословных денег. Среди них ходят легенды, как однажды на свободе кто-то, «откинувшись» с Пелыма, продал пару-тройку монет и купил с тех фантастических барышей квартиру-машину. Наивные Очень обижались, когда я им называл реальную цену тех монет.
Очень непросто добирались мы из Пелыма обратно Улететь самолетом из Пуксинки, как выяснилось, предельно затруднительно (нужно чуть ли не ночевать в аэропорту, чтоб достать билеты). Пришлось вновь отведать экстрима – добирались попутным катером до районного центра Гари. Шли по Тавде, затем по Сосьве, почти весь день. В Гарях уже есть великое достижение цивилизации – автодорога. По ней, преодолев паромную переправу, доехали до поселка Новая Сосьва – а мимо него проходит какая-то боковая железнодорожная ветка сообщением Серов-Екатеринбург (но не через Нижний Тагил, что любопытно). Уехали грузопассажирским поездом, страдая от отсутствия в нем ресторана и холодного пива.
Немного истории.
Пелым был основан в 1593 году, став настоящими воротами на пути в Сибирь и крупнейшим опорным пунктом русской администрации в вогульских землях. Позже, с открытием сухопутной дороги в Сибирь, Пелым утратил свое стратегическое значение, превратившись в один из центров политической ссылки. Первыми каторжанами Пелыма (и жителями вообще) стали жители города Углича, участников восстания, связанного с гибелью царевича Дмитрия в мае 1591 года. В Пелыме «сидел» временщик Бирон, граф Миних, многие известные декабристы Со временем административное и хозяйственное значение Пелыма упало, приблизившись сегодня к полному опустошению и забвению. «Село, побывшее столицей» - верно говорят о нем исследователи.
Удалось внести скромный вклад в изучение одного из первых русских городов Урала-Сибири и нашему разведочному отряду. Впервые снят достоверный топографический план Пелымского острога, оценено современное состояние археологического памятника. Ценность натурного обследования в первую очередь состоит в том, что благодаря полученным в ходе разведки результатам можно сопоставить данные письменных, картографических и археологических источников и поставить вопрос о достоверной реконструкции облика Пелымской крепости – одного из первых русских городов на территории Свердловской области. Кроме того, собрана показательная коллекция русских древностей: керамика, орудия труда, вооружение Наиболее яркая и редкая находка – костяное писало, аналогичное, по определению экспертов, новгородским древностям. Такие использовались в средние века для письма на деревянных табличках, покрытых воском. Один конец писала заострен – собственно, им и процарапывали текст, другой – уплощен в виде лопаточки. Плоским концом затирали ранее написанный и ставший ненужным текст, а также исправляли ошибки. Таких писал на Среднем Урале пока еще ни разу не находили – пелымское займет достойной место в фондах областного краеведческого музея, наряду с другими археологическими находками.
Резюмирую. Состояние выдающегося памятника историко-культурного наследия – Пелымской крепости XVI века – в настоящее время печально. В основном археологический памятник разрушен хозяйственной деятельностью и в ходе застройки поселка, немалый ущерб наносит кладоискательство. Конечно, то, что еще не разрушено – нуждается в спасательных археологических раскопках, однако вопрос их финансирования (причем стоимость работ на порядок выше, нежели затраты на разведку) остается открытым.
Андрей ЕРМОЛЕНКО,
научный сотрудник УрГУ
Просмотров: 16612
