DJ KLEY и его «НОМЕР ОДИН»

Конец 2008 года. Мировой экономический кризис. Времена праздной ночной жизни, кажется, безвозвратно ушли. Промоутеры, пиарщики прилагают немалые усилия, чтобы привлечь людей в клубы. Тем временем, население Екатеринбурга ночному кутежу предпочитает вкусную еду и невысокие цены, и вечером в качественной «япошке» не просто найти свободный стол. Проработав двенадцать лет в ночных клубах, DJ KLEY открыл кафе японской кухни «НОМЕР ОДИН» и очень этим доволен. В интервью для Geometria Вадим рассказал о том, как из аниматора он переквалифицировался в ди-джея и почему Екатеринбург не Москва и, тем более, не Испания.
—Ты уже в школе знал, что через двадцать лет продашь десять тысяч миксов и откроешь ресторан?
—Да нет, я вообще школу закончил с золотой медалью. Cобирался на «архивоведенье» в УрГУ, а взяли в Академию госслужбы. Там все и началось. Еще в далеком 1992 году я был стройный и красивый (смеется) и танцевал на Плотинке брейк-данс. На конкурсе «Стар-тинейджер» мы познакомились с главой ассоциации союза молодежи Евгением Мироновым, который впоследствии оказался председателем профкома академии. Он спросил меня: «Нам нужен ди-джей. Попробуешь?». Я начал играть на студенческих дискотеках, вечерах выпускников и попал в «Каньон» на конкурс студенческих дискотек. Там я встретился с DJ Dee-MON'ом. Мне начало все это дело нравится. В «Бездне» работал аниматором — к пульту меня не подпускали, а в «Пирамиде» почему-то сразу взяли на должность управляющего. В конце девяностых началась эра «Малахита», проработал там два месяца и уехал в Озерск — руководить клубом «Шарм». Вернувшись в Екатеринбург в 2001-м, стал ди-джеем, а вскоре техническим директором «Малахита». И из дискотеки мы начали делать ночной клуб.
—Как это получилось?
—Насаждал свой музыкальный вкус. При помощи DJ YANа — человека с удивительным талантом и чувством музыки. После «Малахита» была «Истерика», я слезно просил отдать ее мне, но, видимо, я был нужнее в «Малахите». Вскоре их благополучно закрыли. Я по-прежнему считаю «Малахит» лучшим. После начались различные эксперименты. Пожил в Чехии. Но клуб, который мы открыли, успешным не стал.
—Как думаешь, почему?
—Наверно, переборщили с пафосностью. Там все клубы — серенькие, а мы все делали с уральским размахом. Я вернулся на Родину, и Андрей Анохин, мой большой друг, сделал предложение, от которого я не смог отказаться — помочь с клубом «Подвал». Это субстрат клуба, ресторана, кафе — все, что угодно, но не ночной клуб. Он до сих пор работает, и собирает много людей. Затем поступило новое предложение — заняться «Snow Project».
—Это был твой первый клубный проект?
—Не совсем так. Всем занимался Андрей, а я ему помогал, и что из этого вышло — все знают.
—И что же из этого вышло?
—Сначала «Снег» всех зацепил, а потом оказалось, что Екатеринбург к такому клубу не готов.
—Может, еще не время?
—Дело не в этом. Иметь в наличии такие клубы не позволяет пафос Екатеринбурга. Все хотят быть на виду, а в просторном «Снеге» тяжело быть в центре внимания. Мы хотели сделать клуб, где есть возможность и «уйти в тень». Но они желали другого. Как бороться с этим, мы не знали. Сейчас за плечами огромный опыт, и я не побоялся открыть новое заведение.
—В чем концепция кафе-клуба «НОМЕР ОДИН»?
—Его основная идея – минимализм, антигламур. Перед дизайнерами сразу же была поставлена задача: никаких золотых рам, завитушек, багетов. Все очень демократично.
—Троецветие: красный, черный и белый — ты придумал? Ты принимал участие в создании интерьера «НОМЕР ОДИН»?
—Нет, я просто сказал: ребята сделайте место, где днем и вечером будет японский кафе-ресторан, а ночью, возможно, — клубные мероприятия. Сейчас наша задача — чтобы днем это было одно, а ночью — другое.
—Шторками стены завесите?
—Это более радикальные методы, я пока о них говорить не хочу. Приходите и сами все увидите.
—Какую музыку мы сможем у тебя послушать? Кто будут резиденты?
—Будет играть то, что нравится людям. Трэша в виде шансона, конечно, не хотелось бы. Русских песен начала восьмидесятых — тоже. Это перебор. Я считаю, что мы должны диктовать людям, под какую музыку они будут танцевать, а не наоборот. Резиденты пока в секрете.
—Ты работал в ночных клубах Екатеринбурга еще со времен, когда он назывался Свердловском. Как ты оцениваешь состояние клубной культуры Екатеринбурга на сегодняшний день?
—Я играю уже лет двенадцать и никак ее не ощущаю. В Екатеринбурге нет клубной жизни. Все разговоры о ней — это пафос и понты. Люди сами себе боятся признаться в том, что они просто хотят заработать деньги. Ни для кого не секрет, что клуб открывают для извлечения выгоды.
—А как же создание иллюзорного мира для тех, кто внутри? Сказки на ночь?
—Все иллюзии и мифы нашего города построены на иллюзиях и мифах города Москва. Но все забывают о том, что у нас не десять миллионов населения, и деньги всей страны к нам, к сожалению, не съезжаются. И все попытки «сделать как в Москве» обречены на провал. Знаешь, современный афоризм «Бабло побеждает зло» — сегодня основной мотив. Можно сделать вечеринку для друзей и ничего не заработать, но на пятый-шестой раз... Я знаю очень богатых людей, которые пытались перебороть эту ситуацию, но остановились и стали просто зарабатывать. В нашем городе существует лимит оборотной денежной массы, и выше этого не прыгнуть.
—Как сделать клубный бизнес Екатеринбурга ликвидным?
—А населению нашего города не нужны ночные клубы. Я говорю о людях, которые считают себя продвинутой клубной публикой. Им просто нужно место, в которое они могут прийти и показать свой новый наряд или машину.
—Ты много гастролируешь?
—График расписан на полгода вперед. Наш регион, Пермская область, Башкирия, Удмуртия, да вся Россия (смеется).
—Там, наверно, ситуация с клубами еще хуже, чем в Екатеринбурге.
—Все как раз наоборот. Там все гораздо лучше: люди кайфуют от того, что они приходят в клуб отдыхать. Бытует мнение, что все что вокруг — «деревня». А там люди правильные и тусоваться они умеют. Все говорят: Екатеринбург — третья столица. На самом деле, третьей столицей считает себя любой город чуть больше или меньше нашего. У Екатеринбурга одна беда: мы слишком серьезно к себе относимся. Нам до Москвы, как до Луны пешком. Открывая дорогие клубы и бутики, мы искусственно к ней приближаемся, надуваем мыльный пузырь.
—Ты видишь другие пути развития?
—Двигаться спокойно. Не гнаться за модой. Не только у нас, но и во всей клубной России ситуация плачевная: мы, попросту, зажрались. В «Снеге», например, перебывало сто девяносто ди-джеев. Почти все — с мировыми именами, чью музыку мы, простые смертные, здесь играем. Они привозят музыку, которую считают правильной. Например, подходит ко мне человек и говорит: «Кто это играет? Пит Тонг? Клей, это, конечно, круто, но поставь «Где ты?». Сейчас мы находимся под гнетом московских Dj Vini и Dj Smash. В «Дягилеве» это выстрелило, значит надо делать точно также.
—Что есть правильная музыка?
—Я только что приехал с Ибицы. И все люди из Питера, Москвы и Екатеринбурга, которые здесь танцуют под «Инфинити», там двигаются под правильную музыку и не стесняются. Это минимал-хаус. Самый яркий пример – Sander Kleininberg. Друзья меня спрашивают: Клеич, ну как там, на Ибице? Я отвечаю: Ребята, я не хочу жить в этой стране. Здесь никто не ценит никого, и ничего.
—И все-таки ты живешь здесь.
—Я прилагаю максимум усилий, чтобы это изменить. Планирую встретить старость в испаноязычной стране. Знаешь, чем больше я бываю в европейских клубах, тем больше понимаю, что клубной культуры у нас нет. Есть красивые девочки и мальчики, хорошие ди-джеи, но чего-то у нас нет. Но чего — не знаю.
— Холодно у нас. Все-таки зона экстремального земледелия.
— Ты правильно сказала. Но у нас холодно не на улице, а внутри. Только три процента людей в клубе понимают, зачем в клубе ди-джей. Хотя я давно понял, что ключевая фигура в клубе — это не ди-джей, а команда.
—А какое заведение Екатеринбурга, по твоему мнению, было самым удачным и почему?
— Для меня это «Малахит», потому что его строили «фирмачи», а команда была просто супер. В Европе давно известно, почему бар должен находиться здесь, лестница – здесь, и лампочек должно быть восемь а не десять. Он был сделан по науке. А у нас как? Каждый человек, у которого есть деньги, знает, как правильно открыть клуб. Станет директору скучно, он решит поставить тумбу для танцорши именно здесь. Он ведь «все страны объездил».
— А ты знаешь, как это сделать?
— Я честно признаюсь: я не знаю, как сделать так, чтобы клуб зарабатывал деньги. Но убежден: ОДИН человек не может принять единственно правильно решение. Только Господу Богу это по силам. И даже опыт здесь не поможет. Уже открывшись, я понял, что допустил ошибки. Но главное — нельзя замыкать все на себе. Должна работать команда. Все это я прошел в «Снеге».