Ольга Киселева: «Не знаю, что про меня пишет Википедия»

Ольга Киселева — художник, который вместе со студентами исследовала и переосмыслила пространства заводов Екатеринбурга. Она живет во Франции, преподает современное искусство в Сорбонне, но творит по всему миру. Её работы осенью примут участие в первой Уральской индустриальной биеннале современного искусства. Накануне этого события Ольга рассказала JustMedia о своих проектах, где можно изготовить волшебные часы, изменяющие ход времени, какова роль современных технологий в искусстве и сколько платят в Силиконовой долине.

—Ольга Игоревна, расскажите о проекте «Завод-жизнь». Как студенты чувствуют себя вместе с вами? Как вы чувствуете себя вместе со студентами?
—Надо сказать, что студенты — основная движущая часть этого проекта. Проект основан на работе теоретической и культурологической, которую они сделали в прошлом году, и с которой я ознакомилась, прежде чем приехала сюда, и предложила им их гипотезы, выраженные в этой работе, доказать с помощью визуального искусства, в процессе нашего мастер-класса. Таким образом, получилась эта работа, которая будет показана на биеннале в сентябре, а на следующей неделе — в парижском Палас де Токио. 
Работа называется «Жизнь-завод», она основана на их исследовании феномена города-завода. Для того, чтобы это сделать, мы работали с видеодокументами и проводили видеосъемку на «Уралмаше» и на мукомольной фабрике.

—Что она представляет собой?
—Мы поняли, что в Екатеринбурге — городе-заводе — советская идеология и пропаганда пыталась сформировать образы людей, образы жителей этого города как идеальные персонажи пьесы под названием «Жизнь — завод». По советской идеологии, завод был центром жизни, центром прогресса, и все основные события жизни человека происходили на заводе или в местах, с ним связанных. Он рождался в заводской клинике, ходил в заводской детский сад, на спектакли, в какие-то кружки в заводской дом культуры, он работал на заводе, ел в заводской столовой, покупал продукты в заводском магазине, встречал людей на заводе. Все истории: любви, ненависти, дружбы - происходили там же, на заводе, потому что там он проводил большую часть времени. То есть, все было отформатировано пространством завода. И люди идеальные были предусмотрены советской идеологией именно такими, и мы их видим такими в советских фильмах 1930—1950-х годов. Мы поработали с этой документацией и посмотрели, как это идеальное общество проецировалось, как оно формировалось, каким его пытались сделать и каким его пытались показать. И сделали из этих работ документ.

—Видеоряд?
—Да, видеоряд. Какой был образ идеальной советской женщины, какой был образ идеального советского мужчины, как показывались сцены, типичные для кино: у Гайдара сцена любовного свидания — и у нас сцена любовного свидания. Гайдара, конечно, мы тут не показывали, мы брали только наши сцены, на нашем городе-заводе.
Сначала мы поработали с документами. А потом решили посмотреть, что же происходит сейчас, через пятьдесят лет, через семьдесят лет после создания этих фильмов: как же это общество сформировалось? Какое оно? Похоже ли оно на то, как представлялось советской пропагандой?
Мы пошли и сняли портреты женщин, портреты мужчин и жизнь завода. Честно говоря, мы не знали, что у нас получится, это был эксперимент. И когда проводишь эксперимент, обычно предполагаешь, отрицательный будет результат или положительный. Мы думали, что результат будет отрицательный: что все развалилось, что ничего нет, ничего не существует, производства нет, общество у нас постиндустриальное, и вся эта романтика была наносной. Результат получился положительный - на самом деле видеоряд отличается достаточно мало, тот, который сняли мы, от того, который мы скопировали в советских фильмах.

—Что конкретно будет в видеоряде?
—Это такой, можно сказать, «многоптих» — там шесть видео. Три видео исторических: «Портрет женщины», «Портрет мужчины» и «Жизнь завода» и три аналогичных современных видео. Будут висеть экраны, и на каждый экран будет проецироваться два видео: с одной стороны — современное, с другой — старое. Я думаю, что, выходя, человек будет видеть серию «старых» фильмов, а заходя внутрь современные фильмы. Соответственно, мы будем видеть «Женщину», «Мужчину» и «Жизнь» и с другой стороны то же самое.

—Где будет показан проект «Жизнь — завод»?
—Сначала это будет показано в Париже, там будет немножко по-другому, а во время биеннале — на Уралмашзаводе.

—Насколько близка тема завода нынешней молодежи?
—Оказалось, что близка.

—А что касается второго проекта — «Наше Время»?
—Это проект, с которым я изначально приехала в Екатеринбург, с которым меня пригласили на биеннале как художника.

—Пригласил Государственный центр современного искусства?
—Да, ГЦСИ. Это проект, о котором я думала давно. Идея такая: это гуманизированные часы, которые показывают не просто какое-то абсолютизированное время, а часы, которые показывают время, адаптированное для каждого человека. Часы настраиваются на состояние человека и, соответственно, идут быстрее или медленнее, в зависимости от того, как этот человек себя ощущает в данный момент.

—Вот бы такие часы.
—Уже почти сделали. И, честно говоря, я этот проект придумала уже давно, года два назад. Притом что проект такой, художественный, сделать его сложно. Его придумаешь и потом нужно найти музей, организацию, которая возьмет на себя его реализацию. И вот я рассказываю в одном музее, в другом, где меня приглашали в Париже, Москве, Вене: «Давайте попробуем сделать такой проектик, но очень сложный».

—Это технически сложно?
—Да. Я рассказала Алисе Прудниковой: «Он такой хороший, давай сделаем». И действительно, с уральскими умельцами получилось то, чего не получилось ни с кем.

—А как они будут функционировать? К ним нужно будет прикасаться?
—Да, но прикасаться нужно будет не к часам. Заходишь в проходную Уралмаша, кладешь руку на специальный красный ящичек. Точно еще неизвестно, надеюсь, он будет красный. И часы, которые висят на проходной, изменяют свой ход.

—Они висят снаружи или внутри?
—Внутри, ты их видишь. Они идут быстрее или медленнее, в зависимости от того, как ты себя чувствуешь. Ты проходишь, часы продолжают идти по твоему ритму, потом проходит следующий человек, кладет руку, и часы принимают его ритм. В конце дня, например, когда стационарные часы показывают семнадцать часов, наши часы уже показывают, может быть, одиннадцать вечера. У всех сердце бьется, все нервные, спешат куда-то, и часы бегут быстрее, а может быть наоборот: может быть, наши часы отстанут, потому что все спокойные, расслабленные, и там будет всего два часа дня. Вот это мы посмотрим.

—А по вашим ощущениям?
—Я не знаю. Это научные исследования: там будет компьютер, он будет фиксировать состояние людей, и это будет внутри. А снаружи время будет выражаться словами: будет бегущая строка на серой стене над входом в Уралмаш. На этой строке будет написано мнение этих часов о том, что нужно делать в это время. Например, если все спешат, часы будут говорить: «Поторопись, ты опаздываешь». А если все расслаблены, они будут говорить: «Давайте попьем чаю, сходим в баньку». Это будет видно не только тем, кто входит через проходную, а всем, кто там проезжает.

—Ольга Игоревна, у вас не сложилось такое впечатление, что нашим студентам не хватает реализации их идей?
—Мы тут что ни начали, все реализовали. По-моему, все очень хорошо, гармонично, они все реализуют прекрасно.

—А сами вы кем себя ощущаете, теоретиком или практиком?
—Я практик, конечно. Я искусствовед, я художник.

—Особенность вашего творчества в том, что вы пытаетесь в искусство привнести современные технологии?
—Нет. Современные технологии по определению в искусстве есть. Если ты сейчас сплетешь гобелен какой-нибудь, кто поймет вообще, что ты этим хотел сказать? А если работаешь с мобильными телефонами, то тут через них можно пообщаться с публикой.

—А в чем основная идея вашего творчества?
—Я просто считаю, что художник должен улучшить общество всеми доступными ему способами. Какие способы у нас доступны: во-первых, естественно, творчество, а еще можно пользоваться разными научными достижениями. Иногда это помогает.

—Вы сотрудничаете, как Википедия нам сообщила, с Силиконовой долиной.
—Мне все рассказывают про эту Википедию! (смеется)

—Википедия нам врет?
—Нет, я просто не в курсе, но мне все со вчерашнего дня рассказывают, кто что прочитал про меня в Википедии. А я сама еще не читала.

—Просто ваш сайт на английском языке, всем проще Википедию прочитать.
—Я не знаю, что там написано в Википедии. Свою диссертацию я писала в Калифорнийском университете. Поскольку стипендии у меня не было, мне нужно было подрабатывать. Я подрабатывала дизайнером в компании Google, это было в Силиконовой долине. Это не такая уж денежная профессия, но поскольку все студенты подрабатывают… Ну что, интерфейс делали. Тогда он был не такой, он был такой, менее чистый.

—А какой проект самый значимый именно для вас?
—Пока не понятно. Когда он будет, тогда вы и решите, какой был самый значимый. Хотя, каждый раз значимый тот, который ты делаешь, сейчас это «Жизнь завода» и «Наше время».

—На биеннале вы единственный автор, который выступает вместе со студентами. А насколько вам важно участие в этом проекте?
—Это нормально для профессионального художника — участвовать в биеннале, в больших международных выставках. На самом деле, это наше основное занятие — делать проекты и показывать на таких масштабных выставках.