Смерть, любовь и певчие птицы…

Российская премьера «Овсянок» состоялась в Доме кино в Екатеринбурге. По этому поводу на втором этаже кинотеатра для создания торжественной обстановки и привлечения внимания публики были размещены клетки с собственно овсянками (певчие лесные птички). Порадовало, что фильм называется не «тигры-людоеды» или «крокодилы-убийцы»...

В центре внимания зрителей — небольшой северный городок Нея, названный в честь реки, на берегу которой он стоит. Целлюлозно-бумажная фабрика советского образца. На ней работают все три главные действующие лица картины: директор Мирон Алексеевич (Юрий Цурило), фотограф с интересным именем Аист (Игорь Сергеев) и чертежница Татьяна(Юлия Ауг), жена Мирона и давняя любовь Аиста. Казалось бы, классический любовный треугольник, вот только Татьяна умерла, а мужчины вместе везут ее хоронить. Немыми свидетелями происходящего являются овсянки, которых Аист, повинуясь внезапному порыву, сначала купил, а затем взял с собой. Такой вот, казалось бы, незатейливый «роуд муви». Однако все оказывается немного сложнее.

Что мы знаем о любви? Почему она бывает так эгоистична и так бескорыстна? Можно ли убить любовью или умереть от любви? Что чувствует человек, расчесывая волосы своего возлюбленного, еще вчера бывшего живым? Алексей Федорченко не дает прямых ответов на эти вопросы. А предлагает наблюдать сосредоточенные и хмурые лица мужчин, их незатейливые по форме, но полные скрытой горечи разговоры и скупые жесты на фоне бодро прыгающих и весело чирикающих овсянок.

Оба мужчины принадлежат к исчезающему народу мери (придуманному режиссером), имеющему финно-угорские корни и практически полностью ассимилировавшемуся в славянской крови. От него остались лишь некоторые географические названия да имена. Отчаянно цепляясь за последнее, что у них осталось от исчезнувших предков, — обычаи и традиции, они едут предать свою жену и возлюбленную сначала огню, а затем воде, согласно заветам предков. Лишь вода может дать покой мери. Вода смывает все плохое, очищает, уносит боль. После смерти, там, в воде они встретят своих родных и близких. Смерть от воды — самая желанная.

Камера позволяет нам почувствовать себя на заднем сиденье автомобиля, на котором едут наши главные герои, клетка с овсянками стоит между ними. В мыслях и разговорах мужчин Таня еще жива. В воспоминания Аиста о Татьяне (на редкость целомудренные) постоянно вклиниваются воспоминания об отце, поэте-самоучке, чудаке и весельчаке, который не смог пережить смерть жены и сгубил себя. «А ведь она любила тебя, я знаю, надо было отпустить ее, Аист Всеволодович»,— то ли с вопросом, то ли с утверждением неожиданно обращается к Аисту Мирон, для которого Татьяна — не просто светлый образ, а вполне реальная женщина из плоти и крови, с чьим телом он был очень хорошо знаком. Но содеянного не вернуть, как нельзя войти в одну и ту же реку дважды, остается лишь отдать последний долг…и надеяться на встречу в другом, лучшем из миров.

Визуальная составляющая фильма сделана на отлично. Недаром оператор-постановщик Михаил Кричман получил спецприз за операторскую работу. Даже привычные для россиян кадры лесов, полей и рек, разбитых дорог и деревенских домиков выглядят весьма живописно, небанально… и очень узнаваемо. Ну, а для иностранцев, вероятно, совершенная экзотика. Камера не пытается как-то приукрасить невзрачный быт, что-то скрыть или подретушировать. Наоборот, она любуется этой провинциальностью, местами неуклюжестью, отсутствием глянца и лоска, поблекшими цветами. Простыми и открытыми русскими лицами. И появляется стойкое ощущение медленного угасания, исчезновения, что вполне пересекается с проходящей через весь фильм мыслью о постепенной утрате национальной идентичности и исчезновению малых народов с карты земли. Что останется после нас, если некому будет хранить наши обычаи, если нас самих не останется даже в чьих-то воспоминаниях? И стоит ли, потеряв смысл жизни, прыгать в пропасть, дабы успокоить свою боль, таща за собой всех? Каждый решит для себя после просмотра фильма сам.