Кирилл Стрежнев: терпение и сотворчество обрекают театр на успех

Свердловский академический театр музыкальной комедии празднует свое 80-летие. За всю историю существования он знал лишь трех главных режиссеров — Георгия Кугушева, Владимира Курочкина и Кирилла Стрежнева. Каждый из мастеров продолжал дело, начатое его предшественником, запасаясь терпением и творческими силами. Накануне торжества JustMedia не мог отказать себе в удовольствии пообщаться с нынешним главным режиссером театра Кириллом Стрежневым, который управляет могучей музыкально-театральной махиной вот уже более четверти века...

—Кирилл Савельевич, расскажите, как вы, молодой житель тогдашнего Ленинграда, вдруг очутились в Свердловском театре музыкальной комедии. С чего карьера-то началась?

Кирилл Стрежнев стоит у руля музыкально-театральной махины более четверти века

—Окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии. В то время он назывался именно так. Мой мастер — Изакин Абрамович Гриншпун — договорился с главным режиссером Свердловской музкомедии Владимиром Акимовичем Курочкиным, чтобы тот принял меня на практику и постановку дипломного спектакля. Было это в далеком 1976 году. Работа удалась, и что парадоксально — первая в моей жизни рецензия на дебютный спектакль была опубликована в газете «Правда». Для молодого мальчика 22-х лет это был своего рода знак судьбы, правда, не без доли везения. Казалось, что все двери перед тобой открыты. Владимир Акимович пригласил меня на работу. Раздумывал я недолго, поскольку понял, что это крепкий театр, который многому научит и станет трамплином, который собственно и привел меня к должности главного режиссера, коим я являюсь на протяжении 26 лет.

—Как же за эти годы изменился театр и его зритель?

—После перестройки театру было тяжело. Открылся «железный занавес» и в страну хлынул поток разнообразной информации. На каком-то этапе зритель перестал интересоваться отечественным искусством. Однако за десятилетия народ насмотрелся «видяшек», «стрелялок» и «порнушки», он стал предпочитать истинное качество. За долгие годы существования театра зритель действительно изменился, и для меня это большая радость. Когда я начинал работать главным режиссером, а было это в 1986 году, зал представлял собой «белые береты» — был седовласым. Конечно, в этом нет ничего плохого, но если каждый день на разных спектаклях сидит такой контингент, это говорит о том, что в «доме» непорядок. Получается, что мы обслуживаем определенную возрастную группу, а это неправильно, особенно учитывая наш репертуар. Мы ставим и комическую оперу, и водевиль, и музыкальную комедию, в общем, все, что связано с понятием музыкального театра. Следовательно, если у нас такой веер репертуарных поисков, мы должны учитывать интересы всех слоев населения, и пытаемся это делать.

—И что получается?

Кирилл Стрежнев: «Срубить бабки» за пошленькую комедию — порочный путь, мы решили терпеть и работать на совесть»

—Сегодня театрам приходится выживать, потому что государственная поддержка невелика. Зачастую спектакли приходится ставить на свои деньги, которые еще нужно заработать. Есть вариант сделать это по-быстрому, то есть поставить несколько легких пошленьких комедий, привлечь зрителя и, как говорят, «срубить бабки». Но это порочный и неверный путь. Мы избрали другой вариант — более сложный, но правильный: решили терпеть и делать то, что считаем нужным. В последние годы многолетние страдания театра начали оправдываться. На нас обрушились многочисленные награды, в том числе и 16 «Золотых масок». Однако есть в этом успехе и коварная особенность: когда все хорошо — это успокаивает, а любой творческий человек может развиваться только в ситуации сопротивления. Если сопротивления нет, его надо изобрести.

—Вы изобрели?

—Я не скажу. Это секрет. Во всяком случае, должен быть интерес. Если ты художник и руководишь огромным коллективом, значит, работа должна быть интересна тебе, потому что ты — лидер. А если интересно тебе, твоя задача сделать так, чтобы было интересно и твоим соратникам. Мы практически никогда не говорим: «Я пошел на работу», мы говорим: «Я пошел в театр», потому что это не работа — это способ существования, это жизнь. Неизвестно, где первый дом. Это удовольствие, за которое тебе еще и деньги платят (смеется).

—Кирилл Савельевич, вы упомянули о репертуарном веере. Расскажите, каким образом происходит отбор постановочного материала?

—Мы работаем в четырех направлениях — классический и современный мюзиклы, классическая оперетта, которую, кстати, хоронят десятилетиями. Когда пришел в институт, первое, что услышал: «Оперетта умирает». То же самое слышали мои учителя. Эта «старуха» умирает очень долго и никак не может помереть. Замечу, что многие зрители с удовольствием идут на спектакли в жанре оперетты. Однако одно из ведущих направлений работы нашего «дома» — создание произведений по заказу театра в тесном сотрудничестве с авторами. Работаем вместе, вплоть до того, что сначала распределяем роли, а уже потом пишем сам спектакль. Все главные награды театра связаны с постановками, созданными внутри него, это и «Ночь открытых дверей», и «Силиконовая дура», и «Мертвые души», и «Белая гвардия». Спектакли создавались в плотном контакте с авторами, и, поверьте, такой способ работы обрекает театр на успех.

—Актеры Свердловского театра музыкальной комедии — какие они?

—Сотворцы. Иногда артисты приносят на репетиции такие важные вещи, которые просто переворачивают ход сцены или ход эпизода. В таком случае главное слезть с трона и не делить спектакль на моменты, придуманные мной и не мной, это коллективное дело. Не важно, кто и что придумал, главное — выйти на сцену и покорить зрителя.

—То есть вы допускаете, чтобы ваши артисты привносили в постановку свои идеи?

Театр не намерен останавливаться на 16 «Золотых масках». На будущее планов громадье

—Я провоцирую их на это. Есть такое понятие — «актерский эгоизм». Думаю, это неотъемлемая часть таланта. Если артист считает, что это его роль, потому что он многое придумал для нее и для всего спектакля в целом, тогда он будет зубами держаться за эту роль и делать так, чтобы то, что он придумал, удавалось на сто процентов. Именно поэтому спектакли не разваливаются.

—Кирилл Савельевич, вы не только главный режиссер театра, но и профессор ЕГТИ, который выпустил на театральные подмостки порядка сотни артистов. Скажите, а кто были вашими наставниками по жизни и какие уроки вы вынесли из общения с ними?

—Мои наставники уже не с нами. У меня было три учителя, и это три грани, три совершенно разных человека. Первый — Изакин Абрамович Гриншпун, который дал мне начальные институтские знания по профессии. Он говорил, что учитель является учителем только тогда, когда так считают его ученики. Ты можешь сколько угодно пыжиться и говорить, что ты учитель, но если дети не будут считать тебя таковым, ты никакой не учитель. Эту мудрость я запомнил на всю жизнь. Второй наставник — Владимир Акимович Курочкин, блестящий режиссер и организатор театрального дела. У него я научился (смею так думать) внутренней работе в этом «театральном доме». Когда-то он сказал мне: «На этом огромном корабле нельзя размахивать дубиной, иначе он перевернется». Владимир Акимович научил меня спокойной, терпеливой, вдумчивой работе с актерами и всем театром. И, наконец, Владимир Григорьевич Воробьев, в то время главный режиссер Ленинградского театра музыкальной комедии, где я трудился пять лет. Блестящая работа с актерами, но все остальное — диктатура. Случилось чудо: за пять лет я сумел поставить на его сцене три самостоятельных спектакля, чего до этого не было ни с кем из трудившихся там молодых режиссеров. Он просто не давал никому работать, а если и давал, то приходил и переделывал спектакль полностью. Здесь мне пригодились хитрость и дипломатия, которым меня научил Курочкин. Не нужно ни с кем ссориться, скандалы — это порочный путь. Дело превыше всего. Одно и ту же проблему можно решить путем мирных переговоров и прийти к положительному результату. Еще Немирович-Данченко говорил, что театр строится на разумном компромиссе.

—Из тех спектаклей, что вы поставили на сцене музыкальной комедии, есть тот, что принес вам признание зрителя?

Режиссер не любит суеты и коллекционирует вокруг себя людей с положительными эмоциями

—У меня был знаменитый и действительно хороший спектакль «Беспечный гражданин». С него я начал свою деятельность в качестве главного режиссера театра. Последующие спектакли не были плохими, просто я говорю о действительно пиковых достижениях. После успешных постановок сложно готовить новые, потому что критики и зритель говорят: «Ну, это уже не «Беспечный гражданин». Да, конечно, ведь это вообще другой жанр, тут все другое. После этой постановки были хорошие спектакли, в том числе «Принцесса цирка». Она идет на сцене театра уже 20 лет. Тогда критики «закопали» эту работу, а спустя какое-то время заметили: «Какой потрясающий спектакль». Было уже поздно. «Закапывать» очень легко... Еще один успех постиг постановку «Мертвые души». Она получила всевозможные награды и теперь все сравнивается с этим «хитом».

—А есть ли неудачные спектакли?

—Нет. Есть универсальный способ работы над ними. Бывает, что ты сделал спектакль, посмотрел его и понял, что ошибся, значит, требуется доработка. Так случилось со спектаклем «Алые паруса». Он был прилично оценен, но мы поняли, что есть неправильные моменты и потратили два месяца на то, чтобы просто переделать постановку. Сейчас «Алые паруса» идут не просто с успехом, их успех адекватен. Если спектакль несовершенен, то его надо доделать и привести к какому-то знаменателю. Обидно? Обидно. Сложно? Сложно. Но это нужно.

—Кирилл Савельевич, вы режиссер-новатор или режиссер-консерватор?

—Станиславский новатор или консерватор? Сложный вопрос. Новация с точки зрения изобретения системы и новация с точки зрения создания уникальной команды актеров, согласитесь, это разные подходы. Новация может быть внешней, например, эпатаж. Вот этого я не приемлю. Мы должны понимать, что природа российского театра связана с внутренним миром человека. Самое главное богатство нашего театра — это актер. Ни свет, ни двигающиеся декорации, ни блуждающие прожектора, ни эффекты какие-то, а актер. Можно поставить блистательный спектакль и на четырех стульях. Есть масса примеров такого аскетичного подхода. Однако есть постановки, в которых кроме блесток ничего нет. Это спектакли-однодневки. Да, обеспечен сумасшедший ажиотаж, билетов не достать, но вскоре интерес угасает, и история ставит все на свои места. Думаю, свои плоды дает соединение новаций и какого-то классического пути.

—Поделитесь планами театра на грядущий сезон?

—Во-первых, 8 июля мы празднуем день рождения. Но все главные торжества перенесли на сентябрь. С 18 по 24 сентября мы покажем лучшие спектакли, к нам приедет масса гостей, будет концерт с участием российских и зарубежных артистов. Во-вторых, зрителя ждет премьера спектакля «Обыкновенное чудо», а осенью начнется работа над новым мюзиклом композитора Сергея Дрезнина по повести Александра Куприна «Яма». После этого я начинаю ставить оригинальную версию «Летучей мыши» Иоганна Штрауса. Мечтается, чтобы впервые в истории России это был абсолютно оригинальный текст, потому что на «Летучую мышь» существуют десятки различных либретто. Классика переписывается, а нужно просто обратиться к первоисточникам и понять, чего же хотели авторы. Не надо ничего переписывать, раскрой глаза на то, что написали они. Не нужно творить и заниматься не своим делом. Интерпретируй!

—Кирилл Савельевич, а откуда черпаете творческие силы?

—Из родного «дома» — театра. Я коллекционирую вокруг себя людей с положительными эмоциями и всячески стараюсь не общаться с «вампирами».

—А с каким девизом идете по жизни?

—Выше я уже говорил: «Не суетись!» Суета — это самое страшное. Я вычислил это эмпирическим путем. Как только начинаешь дергаться — все, прощай искусство, прощай творчество. Лучше посиди и потерпи. Терпи и не суетись, тогда все получится. Если ты честно относишься к своему делу, тебя ждет успех!

ФОТОинтервью с Кириллом Стрежневым смотрите здесь.