«Надевай очки и каску, береги мозги и глазки». ФОТОрепортаж из шахты

—Привет. Мы перед новым годом поздравляем журналистов, которые писали о «Евразе» в этом году. Приедете к нам? Давайте только в этот раз без пресс-конференций,— пригласил по телефону старший менеджер по связям со СМИ регионального центра корпоративных отношений «Урал» «Евраза» Владимир Путинцев.

—Так не получится. Нужен информационный повод,— отметила я.— Спустите нас в шахту, покажите установленные алкотестеры, например.

В то, что все-таки спустят в шахту, верилось мало — масса требований безопасности, нужны сопровождающие, ряд согласований. Но под Новый год сбываются самые разные желания, и через несколько дней автобус с журналистами отправился в Нижний Тагил на шахту «Магнетитовая».

«Магнетитовая» — одна из старейших в «Евразе». Она работает уже 65 лет, и разведанных запасов железной руды здесь хватит до 2020 года. Со стороны заснеженные здания шахты напоминают кадры из старых американских фильмов, показывающих советскую глубинку. Шахтеры продолжают работу в штатном режиме. Руководство же заботят не только объемы выдачи руды на гора. Гораздо более остро на «Магнетитовой», как и других шахтах «Евраза», в последнее время стоят вопросы безопасности труда. Даже в коридорах здания шахты специально висят напоминающие объявления: «Надевай очки и каску, береги мозги и глазки».

—В 2010 году мы поставили новые контрольно-пропускные пункты с алкотестерами, один еще строится на Естюнихе (Естюнинской шахте — прим. ред.). У нас есть список людей, которые перед спуском проходят обязательный медосмотр: взрывники, проходчики. Потом еще проходят дополнительный контроль. Алкоголь в шахту нельзя пронести,— рассказывает встретивший нас начальник шахты Константин Дарьин.

Перед спуском для нас проводят ликбез по технике безопасности. Заместитель главного инженера по ТБ Алексей Медведев ставит на стол в кабинете начальника шахты крупный металлический цилиндр и, прилагая усилия, пытается открыть крышку. Тянет раз, второй. Наконец, цилиндр поддается. 

—Если наступит необходимость, тоже сможете,— выдыхает он.— Это — самоспасатель магнетитовый,— он показывает на цилиндр и вынимает из него мешок с прикрепленными к нему загубником и защепками для носа. Дует в мешок.

Дальше можно дышать, воздух будет фильтроваться через специальную систему в цилиндре. Самоспасатель используют при задымленности в шахте. Хватает его на 2 часа, в то время как из самых отдаленных точек «Магнетитовой» можно добраться за 40-50 минут. Хочется верить, что нам пользоваться этим прибором в шахте все же не придется.

Из собственного кабинета Константин Дарьин приглашает нас пройти в диспетчерскую, где еще раз подчеркивает, что за безопасностью на «Магнетитовой» следят очень внимательно. На стене комнаты висит множество датчиков для контроля задымленности, водооткачки и других показателей. Температура воздуха в шахте поддерживается на уровне не ниже +2 и не выше +26 градусов. Сегодня она +7 градусов (хотя на улице — минус 25). Данные оперативно выводятся на монитор компьютера. Параллельно контролируется нахождение рабочих в шахте. Каждому из них на каску прицепляется фонарик со специальной системой управления безопасности работ (СУБР). Женщина-диспетчер для демонстрации подает сигнал, и через несколько минут лежащий рядом на подоконнике фонарик начинает мигать.

—Каждая СУБР имеет свой номер. Чтобы проверить нахождение рабочего в шахте, диспетчер подает сигнал. Каждый четверг в шахте проходит проверка. Мастера должны отозваться,— продолжает начальник «Магнетитовой».— Бывали случаи, что фонарик с собой домой уносили. С этими рабочими потом разбирались.

Мы идем на проходную шахты через широкий коридор. На месте останавливают нехрупкого вида дамы, вооруженные алкометром. Если при дыхании в трубку на приборе загорается красная лампочка, работников на шахту не пустят. К проходной подходит группа рабочих. Мужчины с подозрением смотрят на прибор и, не поднося его близко ко рту, по очереди дуют. Нервно ждут несколько секунд. Проход в шахту разрешается всем.

—Сложно сказать, стало ли лучше с алкометром, но необходимость в нем есть. Здесь же коллективная работа. Тут на 99,9% гарантия, машину не обмануть. Алкометры работают с 1 декабря. Лично я не слышал о том, чтобы задерживали нетрезвых,— говорит проходчик-взрывник Сергей Шалудин.

На шахте он уже давно отработал трудовой стаж Сергей, получил орден Шахтерской Славы III степени. Теперь наставляет менее опытных сотрудников.

Как требует техника безопасности, переодеваемся в спецодежду. В рабочие штаны и куртки можно было залезать по двое. Портянки от неумения перевязывались несколько раз. На нас все это одеяние смотрелось немного нелепо. Под каски, чтобы не простыть, надели красные колпаки, по виду не отличающиеся от новогодних. На одно плечо повесили цилиндр-самоспасатель. С другой стороны карман оттягивал металлический блок СУБР, прикрепленный проводом к фонарику на каске. Увеличившийся со всей одетой амуницией собственный вес стал ощутим уже через несколько минут. Идти тяжелее. Правда, в шкуре настоящих шахтеров до конца почувствовать себя не удалось — на проходной нам решили не предлагать провериться на алкометре. Мы загрузились в подъемник, и он рванул вниз. Уши заложило, как при взлете самолета. Через несколько минут мы оказались в полусумраке под землей.

—Это 530-й горизонт. Горизонты отсчитывают от уровня Балтийского моря. Поскольку на Урале местность гористая, здесь получается, что находимся примерно на 800 метрах под землей,— предупредили нас сопровождающие.

Мы направились в туннель, освещая себе путь фонариками на касках. Стены залиты бетоном. Эта операция проводится практически сразу после прохождения очередного участка тоннеля. Мы аккуратно идем по краю. В центре тоннеля проложены рельсы, сверху над ними протянут провод электровоза в 220 вольт. В целях собственной безопасности близко лучше не соваться. В шахте сухо, но в одном из тоннелей шлепаем через небольшую лужу.

—Это грунтовые воды. Их оперативно откачивают, а потом используют в производственном цикле,— объясняют шахтеры.

Нас останавливают у гидравлической дробилки. Под нее пробурено специальное углубление-комната в стене. С одной стороны станка пикой прокалываются особо крупные куски породы. Укол, еще один — и раздробленный на несколько частей валун падает в камеру под нами. Станок измельчает ползущие по ленте валуны с такой силой, что временами разбрызгиваются искры. Породу сюда привозят на вагонетках. Станок дробит привезенный ранее груз до размера не больше 180 миллиметров.

Сотовые телефоны в шахте не работают. Для переговоров у сотрудников на этом участке проводной аппарат — память советской эпохи. Круглый диск с набором цифр, тяжелая трубка — такие любят коллекционеры предметов старины.

Мы разворачиваемся и направляемся к одному из самых ответственных участков работ, где идет бурение и проходка. Один тоннель сворачивает в другой, другой — в третий. Главное — не отстать от группы. Перед глазами периодически мелькают свешивающиеся с потолка таблички с номером участка и фамилией ответственного за него шахтера.

—Теперь наверх,— показывают наши провожатые на стоящую в углублении стены лестницу, ведущую на следующий уровень.

Лезем по узкой лестнице. В сапогах на несколько размеров больше это делать очень неудобно. Снова идем по тоннелю. Впереди уже слышен шум бурильного станка. Рабочие, следуя шахтерскому слогану «Береги мозги и глазки», в очках и касках следят за работой гидромолота. Крутящаяся труба сверлит в полу отверстие. Как объясняют, на минуту остановив станок, шахтеры, в просверленную дыру затем закладывается взрывчатка. На время взрыва все рабочие из шахты уходят. Рабочие на несколько минут останавливают гидромолот. К нам подходит один из них. «Евгений Муратов»,— представляется молодой человек. Он — ученик бурильщика. В шахте работает пятый месяц.

—Мне скоро в армию,— признается Евгений.— Пока не знаю, куда пойду работать после. Тут работа тяжелая. У меня еще дед на шахте работал, Нилов Юрий Гордеевич. В советское время о нем даже в газетах писали. Два ордена Трудовой Славы получил.

Долго мы не задерживаемся — не хотим отвлекать парня и его наставника от работы. Тоннель сворачивает вправо. Движемся вглубь. Через несколько метров натыкаемся на подвешенную сверху на лесках пару камней. Как объясняют нам сопровождающие, камни подвешены специально по прямой линии — по ней идет проходка туннеля. Метров через пять мы упираемся в тупик. В плоской стене тоннеля стоящий рядом агрегат высверливает породу. От неприятного зудящего звука закладывает уши. Долго работать в таком шуме невозможно. Рабочие смены в «Магнетитовой» ограничиваются семью часами. Обед, кстати, проходит здесь же. В тоннеле пробурено специальное углубление — столовая, куда шахтеры приносят из дома свои обеды.

—Ну все, пошли к погрузчику,— управляют нашим перемещением сопровождающие. 

Снова растягиваемся в колонну, друг друга различаем в основном по голосу, аккуратно лезем по шестиметровой лестнице. Вниз по ней двигаться страшнее. Спустившиеся первыми следят, чтобы лестница не шаталась. Особенно тяжело в этом месте телеоператорам — им приходится и самим держаться, и камеру не выпускать. Подходим к более узкому туннелю, возможно, кажущемуся таким из-за занимающего основное пространство железнодорожного состава. Сверху через погрузчик в вагоны насыпается порода. Очень пыльно, тяжело дышать. К счастью, долго на этом месте нас не задерживают. Показывают процесс загрузки вагонов через скреперную лебедку с небольшого балкончика над движущимся составом и отправляют обратно к лифту.

Пока собирается вся группа, встречаем у лифта шахтера. Сергей Шестернин с 1996 года работает на «Магнетитовой». «Пришел дробильщиком, был крепильщиком, сдал на взрывника, был машинистом лебедки,— перечисляет приобретенные специальности мужчина.— Здесь стаж год за полтора идет, с 45 лет можно на пенсию выходить. Народ берем с училищ, бывает, и с улицы берем, учим. Кто-то удерживается, кто-то — нет». Сергей Шестернин выглядит уставшим, но довольным — смена закончилась, можно смело отправляться к семье. На шахте, где работает уже 14 лет, его держит стабильность. Даже ипотеку в 2007 году смог на себя оформить и свободно гасить.
—У вас и машина есть?
—Конечно. Какой шахтер без машины?

Вместе с нами Сергей Шестернин поднимается на лифте на поверхность. Снова закладывает уши. Перед нами мелькают горизонты. «Скорее, скорее выбраться на улицу,— думала я.— Но в следующий раз снова напрошусь. Теперь уже смотреть, как взрывчатку закладывают и что после взрыва остается».

ФОТОрепортаж из шахты «Магнетитовая» смотрите здесь.