«Больного с «сердцем» не забирали в больницу. Оставляли лежать дома или на работе». 90-летний врач о развитии службы «скорой помощи» в Свердловске

Сложно представить, но еще 60 лет назад людей, которым стало плохо с сердцем, не забирали в больницу, а оставляли лежать дома или на работе. Таких пациентов считали не транспортабельными. Не было в то время и препаратов от повышенного артериального давления, да и кардиограмму сердца на дому не делали. Все изменилось с появлением в Свердловске кардиологической бригады «скорой помощи», в которую вошел врач высшей категории Виталий Белокриницкий. Именно на его глазах произошло стремительное развитие службы СМП.

Сегодня Виталию Иосифовичу 90 лет, но, несмотря на это, кандидат медицинских наук по-прежнему не бросил любимую работу и продолжает заниматься в фитнес-зале.

О развитии службы «скорой», создании первой кардиобригады в городе и наиболее значимых событиях в истории СМП, читайте в интервью JustMedia.ru с КМН Виталием Белокриницким.

—Виталий Иосифович, какая специализация вас интересовала, и как вы оказались в «скорой»?

—Я хотел быть хирургом, поэтому, начиная с третьего курса института, ходил дежурить в травмпункт ВОСХИТО на Московской, 14 - институт восстановительной хирургии и травматологии. Тогда его руководителем был профессор Богданов. Вечером приходил и утром уходил. Никакой зарплаты не получал. Мне доверяли проведение некоторых процедур, за остальными – наблюдал. В праздничные дни дежурил в неотложной хирургии в ГКБ №1.

В 1957 году окончил Свердловский государственный мединститут, и меня направили в распоряжение МВД. Туда, как и я, ехать никто не хотел. Передо мной три человека не подписали распределение. Я тоже не стал, но как потом выяснилось, это не имело никакого значения. Секретарь нам сказала, что напрасно мы себя так вели, потому что ректор университета Алексей Федорович Зверев уже все решил. В МВД я числился целый год.

—Почему числились?

—В МВД из меня хотели сделать венеролога. Предупредили, что есть доктор, которого хотят уволить за пьянку, а меня как молодого специалиста взять. Приставили меня к доктору из колонии в поселке Белый яр, которая относилась к системе МВД. Несмотря на то, что колония была мужской, и женщин поблизости не было, венерологических заболеваний там было в достаточно большом количестве. В один из дней мой наставник говорит, что в итоге взяли того пьющего врача, а для меня места не остается. И рекомендовал съездить в районный центр – в Тавду.

Я знал, что существует правило, по которому, если человек подает заявление, то его должны рассчитать в течение 12 дней. Приехал в Тавду и обратился к юристам. Они подтвердили, что такое положение существует, но оно не касается меня, потому что я молодой специалист и должен отработать 3 года, а потом уже идти куда хочу. Когда я сказал об этом положении в отделе кадров, то мне ответили, что оно, конечно, есть, но тот, кто меня примет, будет иметь серьезные неприятности. В этот момент какой-то человек в штатском, который сидел в отделе кадров, говорит: «Что вы пристали к человеку? Не понравилась Тавда, ну пусть едет. Спутник запустили, что ж человек на земле не устроится?». И мне подписали увольнение.

Приехал в Свердловск и пошел в Облздрав. А там удивились: «Как это вы свободны? Вот недавно заместитель заведующего Облздавотдела получил за вас выговор». Встретил  однокурсника и рассказал обо всем. Он говорит: «Иди временно на «скорую» устройся, а там видно будет».

—И так вы там с 1958 года и остались?

—Да, но шанс стать хирургом у меня был. Проработал немного на «скорой» и меня забрали на специализацию по хирургии от военкомата. Это удачный случай для того, чтобы стать хирургом, тем более, что вела нашу группу заведующая отделением хирургии ГКБ №23. Она меня знала, потому что в прошлом была сотрудницей кафедры госпитальной хирургии в институте. И тогда она сказала мне: «Закончишь специализацию и приходи к нам в 23-ю, место есть».

Мне сразу после специализации неудобно было увольняться со «скорой», и я решил еще немного поработать. Тогда вернулся из Ленинграда, где уже работала кардиологическая бригада, Борис Павлович Кушелевский. Именно он в Москве в 1956 году на XIV съезде партии предложил создать кардиологическую бригаду при «скорой». И его предложение одобрили. Меня вызвал к себе главный врач станции «скорой помощи» Владимир Капинос и спрашивает: «Пойдешь учиться?». Это было чем-то новым, и я решился. В институте нас учили, что такие больные не транспортабельные. «Где бы вы ни застали такого больного, даже на работе, пусть несколько дней полежит».

Легендарные «полуторки» из автопарка станции скорой помощи в Свердловске,  1936 год. ФОТО: Свердловский госархив

—А какие еще бригады, кроме новой кардиологической, тогда были?

—За время моей работы несколько раз все менялось. Так, в 1958 году была создана психиатрическая перевозочная бригада, в июне 1960-м появилась кардиологическая, в 1962 году – первая в стране неврологическая для борьбы с инсультами. Сейчас ее нет. В 1967 году сформировали несколько токсикотерминальных бригад для борьбы с отравлениями, число которых в то время резко увеличилось. Сегодня на «скорой» существуют только две реанимационные бригады. Первая - кардиологическая, и вторая - общая реанимация, куда входит все: от отравления до травм. Последние годы взят курс в основном на фельдшерские бригады, и мы уже видим результаты. Все бы хорошо обслуживалось, если бы специалистов готовили соответствующим образом для самостоятельной работы в «скорой». Но этого нет, и мы получаем такие результаты.

Бригады станции скорой помощи в Свердловске, 1937 год. ФОТО: Свердловский госархив

—Где располагалась подстанция, где вы начинали работать?

—Я работал на «центральной» на ВИЗ-бульваре. Она располагалась позади военного госпиталя. Так вот за ним стояли три деревянных домика. В одном располагалось ушное отделение областной больницы, во-втором - глазной отделение, а в третьем ютились: бухгалтерия областной больницы, диспетчерская санавиации областной больницы, в ведение которой были вертолеты и самолеты Ан2, и станция «скорой помощи». Не лучше было и с автотранспортом. Он состоял в основном из карет, на шасси грузового ГАЗа, в салоне которого не было отопления, а иногда и окон. Были «полуторки», легковые «ЗИСы». В 1957 появились легковые ЗИМы, на которых было приятно ездить, но неудобно работать. Врач сидел рядом с водителем, а все остальное место занимали носилки. Затем были «буханки».

ФОТО: с сайта 03ekb.ru

Проработал на ВИЗе недолго, и вскоре мы перебрались в новое двухэтажное здание на Саперов, 2, которое нам тогда казалось дворцом. На последних этапах строителям помогали медики, это была поистине народная стройка, в чем была большая заслуга Владимира Капиноса.

—Кроме «центральной», много ли тогда было подстанций в городе?

—В Кировском районе, на Эльмаше и на Уралмаше. Последняя располагалась в тамбуре крупной больницы. Все станции были разделены и никак не связаны между собой. Как только Владимир Капинос возглавил «скорую», а до этого он руководил подстанцией на Эльмаше, то он сразу объединил все пункты в единую службу. Это большая его заслуга.

А.Ю. Шапошников В.Ф. Капинос (справа). ФОТО: 03ekb.ru

До Капиноса не брали в «скорую» людей с опытом менее 3 года, но это ошибка. У врача «скорой» и поликлиники – разная специфика. Любого врача для работы на «скорой» надо переучивать. Нововведение позволило доукомплектовать врачами «скорую», а дефицит в те годы составлял 40 процентов.

Также Владимир Капинос сделал телефон «03» единым для всех подстанций.

—А раньше было по-другому?

—Да. Квартирных телефонов мало тогда было, надо было искать таксофон. Слава богу, если трубка не оборвана. Вы набираете «03». И когда дело доходит до адреса, например, Краснофлотцев, то вам говорят: «Звоните по другому номеру». И дают шестизначный. А чтобы набрать шестизначный, то нужна монета, а ее может и не быть. И так было с любой подстанцией, кроме «центральной». По сути «03» был закреплен только за ней.

Вот это обстоятельство было использовано во время эпопеи с выборами мэра. Тогда избирался на второй срок Аркадий Чернецкий. И его оппоненты пустили слух, что в городе нет единой «скорой», что она разрознена и у филиалов нет связи между собой. Но к тому времени, конечно, этого уже давно не было.

Кардиологическая бригада на вызове. ФОТО: с сайта 03ekb.ru

—Сколько тогда было человек в бригаде?

—Опять же до Капиноса существовали два вида бригад. В первую входил врач и два помощника. Она выезжала на вызовы вне дома: на работу, на улицу. Там мог быть буквально порез пальца, но ехали три человека. Во вторую бригаду входил только врач, помощники ему не полагались. И он один обслуживал квартирные вызовы, а там могло быть все что угодно: ангина, пневмония, оттек легких, инсульт, инфаркт миокарда. И Капинос уравнял все бригады. С тех пор в ней один врач и один помощник.

—Много ли было вызовов?

—Когда пришел на «центральную», то было 15 бригад. Помню, что 7 ноября было 500 вызовов. В течение суток не прилегли и не присели. Через несколько лет, когда было 900 вызовов, Капинос сказал на линейке, что дежурство прошло с обычной нагрузкой. А если серьезно, то в среднем я выезжал в день на 12-15 вызовов.

Новое здание станции скорой помощи на Саперов, 2 ФОТО: с сайта 03ekb.ru

—Каких в то время вызовов было больше?

—«Скорая» должна выезжать на такие случаи, где промедление смерти подобно. В последние годы, когда министром была Голикова, стоял вопрос о том, что «скорая» должна быть более доступной, хотя это противоречие самим себе. В министерских документах была такая информация, что до 40% вызовов не требуют экстренности. Ими должна заниматься поликлиника. В одной из министерских статей этот показатель был на уровне 60%. Поликлиники работают недостаточно, но это упрек не в адрес врачей, а скорее, руководства. Один из последних примеров, когда главой горздрава был Александр Прудков. Тогда участковым врачам повысили заработную плату, но это произошло не потому что выделили какие-то дополнительные средства. Тогда за счет чего? За счет укрупнения участков и дополнительных форм отчетностей. Прудков сам говорил, что многие врачи просили вернуться к старой форме оплаты, несмотря на потерю в деньгах.  

—Сегодня все знают, что «скорая» должна приехать за 20 минут. Какой норматив был тогда и был ли он вообще?

—Тогда такого не было. Часто много времени уходило на то, чтобы подъехать к дому. Но вкопанные столбики, бетонные кирпичи этого сделать не давали. Я как-то оказался в Харькове и во дворе увидел «скорую». Подошел и разговорился с водителем. Спросил у него: «Есть ли у вас какие-то заграждения?». Он удивился: «С войны никаких не было. Наоборот каждый управдом считает долгом добиться, чтобы к его дому был беспрепятственный проезд». И мы тогда были еще одной страной. Сегодня к этим заграждениям добавились пробки.

—Какое было наполнение чемоданчиков, с чем врач выезжал на вызов?

—Сейчас оснащение, конечно, лучше. Когда-то у нас даже не было препаратов для снижения повышенного артериального давления. Мы могли только измерить и установить, что оно повышено. Был на этот случай кофеин. Хотя его не показано было вводить при повышенном давлении. Как-то встретил преподавателя с кафедры фармакологии и говорю: «Не показан, а мы делаем, раз ничего нет. И больные говоря, что им легче». Он помолчал, а потом сказал: «Делайте-делайте, доделаетесь».

Когда в Свердловске сформировали специализированную кардиологическую бригаду, мы начали применять фибринолизин – препарат, который растворяет уже образовавшиеся тромбы. Сначала эту способность приписывали гепарину, но он не обладал такой способность. Последний может только понизить свертываемость крови.

ФОТО: с сайта 03ekb.ru

—А ваша бригада могла делать кардиограммы на дому?

—Спецбригады - да, линейные – нет. Первый электрокардиограф с чернильной записью ленинградского завода «Красногвардеец» весил 10,5 кг. В то время были частые перебои с бумажной лентой для аппарата. Поэтому приходилось резать большие рулоны миллиметровой бумаги и сматывать в рулоны. Делали это в свободное от вызовов время. На фабрике беловых товаров нам давали обрезки бумаги длиной 70 см, которые мы склеивали в длинные ленты. Однажды бумажный дефицит застал нас на Уралмаше. Не ехать же за ней в центр. В ближайшей столовой выпросили рулон кассовой ленты, правда он оказался шире, но это как говорится дело техники.

В бытность министра здравоохранения области Евгения Чазова в конце 1980-х годов решили оснастить кардиографами все бригады. Вроде приказ хороший, дает дополнительные возможности для диагностики, но обычно врач линейной бригады с такими больными встречается редко, у него не будет опыта для того, чтобы правильно истолковать запись, которую получить. И когда все бригады оснастили, то количество ошибок выросло в пять раз.

Инсультная бригада на вызове: фельдшер Е. Алябышева (Черных), врач В.С. Мовсесов,  фельдшер Е. Маренкова (Богуш). ФОТО: с сайта 03ekb.ru

—Сегодня существует жесткая маршрутизация по доставке пациентов, была ли она тогда?

—Была, но не такая строгая, как сейчас. Сегодня, например, больные с инфарктом попадают только в две больницы: №33 и Институт кардиологии. Раньше больной из Чкаловского района попадал в 20-ю, на Уралмаше – в 14-ю. И это было не лучше, потому как больницы имели разные показатели летальности. Допустим в одной, не будем называть номер больницы, – летальность около 30%, то есть от инфаркта умирал каждый третий пациент, а в Институте кардиологии – когда-то этот показатель был 15%. Где же наша социальная справедливость? Все должны получать одинаковую медпомощь и иметь одинаковые шансы на выздоровление.

—Высокая ли тогда была смертность и часто ли раньше пациенты умирали по дороге в больницу?

—С самого начала работы кардиослужбы мы взяли за основу принципы, которые были в Ленинграде: максимальный возможный объем помощи на месте, а потом - госпитализация. Принцип хватай и быстрее вези с такими больными не подходит. Вдруг у машины по дороге колесо спустит или еще что-то случится. Тогда показатели смерти в машине были невысокими.

—А ложные вызовы были? Допустим, кто-то увидел человека, лежащего на земле, вызвал «скорую». Та приехала, а «больной» уже ушел.

—Были и такие. Лет пять назад наши коллеги из службы спасения получили вызов и передали нам: «Мальчик, 5 лет, ножевое ранение спины». Стол старшего врача завален вызовами, но тут ребенок. Она направляет с ближайшей подстанции бригаду и с «центральной» – реанимацию. А на вызове оказывается мальчик – это собака. Какая-то пьяная компания решила подшутить, а потом стало стыдно и вызвали «скорую». Кто это оплачивает? Правильно, налогоплательщики.

—А сколько в то время государству обходился вызов «скорой»?

—Тогда не считали. Помню, только начал работать в кардиологической бригаде. Приехали фотокорреспондент журнала «Советская женщина» Григорий Зельма и корреспондент Ирина Волк и задали такой же вопрос. Но мы были стерильны в нем. Никто не задавался этим вопросов, главное - оказать помощь. Помню, как на одном вызове кипятили воду, чтобы сделать один анализ и обсуждали с помощником, что нужен флакон гепарина за 2 рубля 60 копеек и фибринолизин за 16 рублей. По тем временам были нормальные деньги. Больной, молодой парень, приподнялся на руке и тихонько спрашивает: «Сейчас надо платить?». Объяснили, что платить ничего не надо.

Или вот еще пример. После 15:00 пациентам в больнице не делали ЭКГ, так как кабинеты уже не работали. Вызывали бригаду «скорой». Никто не считал, сколько это стоило.

Иностранцам на примере их стран всегда казалось, что и у нас медпомощь очень дорогая. Когда строили «Океан» на Ленина - Карла Либкнехта, нас послали к одному из строителей, предупредив, что он не говорит по-русски. Привезли со стройки переводчика. У него была ангина и 38,6, но в больницу ехать он отказался. Когда в Свердловске гастролировал Эмиль Кио, его выступление предварял вызов «скорой». За это перед отъездом он дал бесплатное представление Красном уголке «скорой». Так же мы познакомились с Марком Бернесом, Иосифом Кобзоном, Суреном Кочаряном.

—Какими вам запомнились эти «звезды»?

—Мне не встречались заносчивые. Обыкновенные пациенты (улыбается).

—Вы сказали, что кипятили воду для анализа, что вы раньше и анализы сами делали?

—Мы определяли протромбиновый индекс - один из показателей свертываемости крови. Для этого нужна горячая воды. Когда появилась специализированная бригада, то мы все стали делать сами: кипятили шприцы, готовили сухой тромбопластин для определения протромбинового индекса. Даже один начмед сказал нам, что мы «государство в государстве». Была у нас и своя лаборатория, куда могли привезти кровь для анализа. 

—Часто ли выезжали на бытовые ссоры с поножовщиной, случалось ли, что кто-то нападал на врачей

—Раньше бытовухи было мало. На врачей никто не кидался. Даже в лагерях для заключенных врач пользовался уважением. Чтобы поднять руку на врача – Боже упаси, тебя сами заключенные растерзают. На этот случай есть хорошая фраза одного из ведущих военных кардиологов: «Общество добивалось того, чтобы медицину возвели в ранг сферы обслуживания, и в результате общество получило то, что хотело».

Врачи спецотделения: В.С. Мовсесов, В.Н. Штуц, В.И. Белокриницкий. ФОТО: с сайта 03ekb.ru

—Приходилось ли вам выезжать на какие-то чрезвычайные происшествия с большим количество пострадавших?

—16 марта 1963 года в последний день спартакиады народов РСФСР поступает вызов, о том, что на Уктусе на Верх-Исетском пруду упал самолет. Ха! Какой же на Укусе Верх-Исетский пруд? Подумали, что ложный вызов, но звонки продолжались. Потом уже милиция позвонила. Точное место никто не называл, но водитель сказал, что знает, как найти.

Когда приехали на Уктус, то наша бригада была третьей. Картина жутка: 9 трупов уложены в ряд и накрыты тканью, обломки самолета. Дома, лес - все облито керосином. Среди деревьев виднеется хвост самолета. Ту-104. Были пострадавшие с тяжелыми травмами.

Бригады «скорой» круглосуточно дежурили после взрыва на Сортировке 4 октября 1988 года. Больше всего было травм глаз: взрывная волна разбила стекла во многих окнах верхних этажей. А люди уже легли спать. Спустя долгое время говорили с жителями Сортировочного, у многих появился страх перед засыпанием.

—Задам, возможно, немного некорректный вопрос, но какая у вас тогда была зарплата?

—Когда в 1957 году я окончил институт, то врач получал 870 рублей. В 1961 году изменился масштаб цен, и она стала 87 рублей.

—Раз заговорили про институт, то, как считаете, раньше врачебная подготовка была лучше, врачи более ответственно относились к работе?

—Я думаю, что да. Приведу пример. У нас был одно время цикл «СМП» для студентов 6-го курса мединститута. Я им даю задачу: у человека такие-то симптомы и спрашиваю, что необходимо сделать. Только один студент ответил правильно, но потом, спохватившись, добавил: «Только мы не подойдем к этому больному». Я удивился. Оказывается, их учат в институте, что пока нет диплома, не имеешь права подходить к больному.

В. Левин (Старший фельдшер), В.А. Фиалко, В.И. Белокриницкий, В.А. Белавин – врачи спецотделения

—Вам уже 90 лет. И вы продолжаете работать. Чем вы занимаетесь сейчас?

—С Нового года работаю на подстанции на ЖБИ. Провожу занятия с врачами и фельшерами «скорой», разбираем ошибки. Но пока карантин, я дома.

—Знаю, что вы до сих пор ходите в фитнес-зал и активно занимаетесь спортом. Какой совет дадите нашим читателям, что они даже в почтенном возрасте были здоровы и чувствовали себя отлично?

—Не открою ничего нового, если скажу, что надо заниматься физкультурой и не надо быть завистливым.