Почему великий исследователь темы «личность в истории» не будет снимать фильм о Владимире Путине?
 Фото Елены Сороки |
– Что вам подарили 1990-е годы?
– 1990-е дали мне творческую свободу, а это уже достаточно много. Появилась возможность свободно путешествовать по миру, что для таких людей, как я, стало, наверное, большим событием. Событием потому, что интерес к культуре собственно в России невелик, и такие люди, как я, будут ориентироваться на взгляд на творчество со стороны Европы. Серьезно, показать кино в нашей стране, на русском языке, мы не можем. Мы не можем показать свое кино на большом экране. По телевидению наши фильмы тоже показывают редко, хотя я, Александр Сокуров, в этом плане, скорее, исключение.
Поэтому связь с миром, передвижение по миру, востребованность в разных странах важна для меня. Я считаю, что все это становится не менее важным, к сожалению, людям в России. Но в данном случае я уже ничего не могу сделать. Я не могу противодействовать общей для России ситуации. Дело не только в том, что Министерство культуры РФ или какие-то другие организации, которые по долгу службы должны активно работать по продвижению национальной культуры, бездействуют. Сам народ все чаще и чаще поворачивается спиной к тому, что мы делаем. Сегодня ситуация такова. Даже если представить, что картина, сделанная хорошим отечественным режиссером, попадает в кинотеатр – ее посмотрит от силы пять, семь, десять человек. Это факт.
Поэтому перемены 1990-х годов, которые мы сейчас вспоминаем, с одной стороны, привели к появлению больших возможностей, с другой стороны, эти же перемены увели из гуманитарной сферы десятки миллионов людей. Наши соотечественники покинули культурную сферу, а сама сфера стала еще меньше, уже, чем в советское время. Как в таких условиях смогут развиваться культура и искусство в стране? Это вопрос очень серьезный. Без постоянной систематической связи с обществом. Хотя, в общем-то, русская культура в разные периоды очень много времени просуществовала отдельно от народа. Тем не менее, время изменилось, и, конечно, будущее развитие общества – это большая проблема.
– Претендуете ли вы на историчность в своем уникальном кино?
- На абсолютную историчность я не претендую ни в коем случае. Хотя по первому образованию я историк.
Вообще, я не совсем понимаю, что такое правда в кино и правда на киноэкране. Я считаю, что есть только художественная убедительность и художественный запас качества произведения.
При создании образа Ленина я опирался на свою интуицию, на исторические документы, на вещи, которые держал в руках, на дневники. На все то, что исходило непосредственно от человека: его почерк, фотографии, переписка. Я подержал в руках много вещей Ленина, к документам отнесся весьма серьезно. Моей задачей было попробовать понять, что происходит с человеком, когда он получает возможность материализовать свои желания в столь колоссальном, неограниченном масштабе. Где кончается политика и начинается преступление? Где кончается культура и начинается зверство? Где кончается искусство и начинается патофизиология? Вот эти очень важные обстоятельства для понимания личности меня привлекали и привлекают. По сути, мы всегда говорим о границах, которые существуют и не существуют одновременно. Все они заключаются внутри конкретных характеров и людей. На примере Бориса Николаевича Ельцина я могу сказать, что его поступки и политическое поведение были связаны с таким фактором, как «стихия воли». Это сложное понятие, которое не совсем сегодня популярно и ясно, но это то, что в значительной степени определяет мотивировку поступков, часто, чрезвычайно масштабных. Вот здесь и начинаются те испытания, о которых мы говорили. Убить – не убить, подписать – не подписать, сослать – не сослать.
– Как вы пришли к этой теме – к роли личности в истории?
– Я живу в России и считаю, что мы все живем в условиях абсолютно исключительных. Россия не является азиатской страной она, конечно, европейская страна, но, тем не менее, здесь присутствует тотальная зависимость от власти. В наличии невозможность никак построить в стране оптимальную форму государства, поразительная неталантливость мужчин в градостроительстве, я иносказательно имею в виду государственное строительство. Такое впечатление,что мужское население в России пребывает в возрасте тинейджеров. Ничего не доводится до конца, многие здания строятся без фундамента. Что-то вообще возводится где-то на уровне времянок. Я говорю об образе мыслей. Нет у нас опыта государственного строительства. И в этом заключается очень большая проблема, трагедия нашей страны. В том, что у нас до сих пор никто не может прийти к пониманию: какое государство должно быть в России? Где границы власти? Где начинаются права человека? До сих пор мы живем в государстве, в котором нет никакого представления о том, что права человека выше прав государства. В общем, пока такая вот страна-стройка – в головах везде «кирпичи» и «доски». Поэтому ежесекундно мы можем попасть в зону непредсказуемости: экономической, политической, со всех сторон. Не решается проблема с Кавказом, где назревают серьезные проблемы политического и национального характера. Не решается вопрос с Китаем, с Украиной. На мой взгляд, стране предстоят тяжелейшие времена. Назревает конфликт с Казахстаном. Тотальные проблемы со странами-соседями. И я боюсь, что перед лицом этим проблем мы можем и не устоять, они слишком сложны.
– Расскажите о новом фильме.
– Я приехал в Екатеринбург, чтобы посмотреть актеров для нового фильма, который планирую снимать в следующем году. Я посмотрел несколько спектаклей в «Коляда-Театре», считаю его выдающимся человеком. Вот из таких людей и состоит культура. Поэтому буду размышлять, буду смотреть. Актеры мне нужны разные, на разные роли. Эпизодические и не эпизодические. Что касается фильма, то это четвертая картина из тетралогии, которую я начинал фильмами «Молох», «Телец», «Солнце», а завершающий фильм будет по мотивам Гете – «Фауст». Разные артисты нужны. Нужны люди заинтересованные серьезно поработать.
– Каковы были ваши отношения с кинорежиссером Тарковским?
– Отношения с Тарковским были не профессиональными, они были личными. Я был совсем молод, когда мы познакомились. Я помогал ему организовывать творческие встречи, когда он приезжал в Ленинград, тогда это было тяжело. Я знал его как ласкового и нежного человека, и его уход из жизни – одна из самых больших потерь для меня.
– Можете ли назвать современные отечественные фильмы, которые вам понравились?
– «Чистый четверг» – документальная картина, сделанная в Ростове режиссером Расторгуевым – замечательная картина, ничего подобного в документальном кино я еще не видел. Просто национальное достояние. Блестящая, совершенно блестящая работа. Сейчас режиссер пытается сделать какой-то проект в Санкт-Петербурге.
Кроме того, есть потрясающий Сергей Карандашов из Петербурга с его работой «Странник». Еще у него есть две документальные работы. Его фильм была ярким впечатлением для меня, пожалуй, рядом с Карандашовым я не поставлю никого. Серьезные картины, которые даже на Западе показывать сложно.
– Ваш новый фильм – о войне. Ваш отец военный, где он служил и что он рассказывал вам о войне?
– Мой отец попал на фронт в 17 лет. Он служил в стрелковой роте, прошел первый Белорусский фронт, был в Варшаве, дошел до Берлина и с многочисленными ранениями закончил войну. Два года назад его не стало, по вине одного из оставшихся с войны осколков. О войне он ничего не рассказывал мне, считал, что это и событие, и зрелище отвратительное. Ужасное во всех смыслах. Он говорил о страшной цене, о бессмысленности жертв. Человек испытывал большое внутреннее разочарование от деятельности государства. Он не любил игровое кино о войне, это передалось и мне, я тоже не люблю военные драмы, игровые моменты в них. Когда на твоих глазах поднимаются и опускаются горы земли… Никакой эстетики здесь нет.
Поэтому моя «Александра» – это не военная картина, но в какой-то степени в ней отражен человеческий опыт. Я много жил в военных городках, мы с отцом, как семья военнослужащего, много перемещались по стране, и я знаком с этим жизненным укладом. Взаимоотношения офицеров и солдат поняты мной на уровне интуиции.
Сегодня интерес к «Александре» со стороны публики невелик. Хотя в фильме сыграла Галина Вишневская, я бы назвал ее великой драматической актрисой, которая умеет прекрасно петь. Она не побоялась ехать на место съемок в Чечню, хотя многие молодые артисты отказались.
– Какие впечатления остались о работе с Галиной Вишневской?
– Все самые большие актерские результаты заключаются в том, насколько актер хочет идти навстречу режиссеру. Она это умеет. Великий талант Вишневской заключается в том, что она может перемещаться по вертикали творчества в любую сторону. Она может сыграть и царицу, и простую женщину. Она очень внимательно слушает режиссера, мгновенно включается в работу. Помогает молодым актерам работать. Но рядом с ней сложно. Нам пришлось переснимать все эпизоды, где молодые артисты пытались рядом с ней играть, не понимая ее чувства.
Вишневская очень волновалась, ведь сценарий был сделан специально для нее, если бы она отказалась, то фильма бы и не было. Она уникальна. Мы готовились с ней так: я приезжал в Москву, мы смотрели фильмы с Анной Маньяни, это ее любимая актриса, и слушали Шаляпина. Она очень сосредоточенно, очень серьезно занималась. В течение съемочного периода она жила в небезопасных, тяжелых условиях. Жара, которую она не переносит физически. Но при этом работала с полной самоотдачей. Государыня-царица – великое счастье, что она у нас есть.
– Расскажите о своем опыте театральной работы? Вы поставили в Большом «Бориса Годунова»…
– Поставить в Большом театре оперу «Борис Годунов» меня уговорил Мстислав Ростропович. Сам по себе этот спектакль я не считаю большой режиссерской удачей. Во время работы над спектаклем я сам учился: у художников, оркестрантов. Русская музыкальная классика – это очень серьезная художественная практика. Сейчас мы работаем в Санкт-Петербурге, тоже в музыкальном театре ставим «Орестею» Танеева. Очень стараемся, пытаемся сделать интересным. Пока у меня очень хорошее эмоциональное ощущение от артистов. У меня снова огромные требования к драматическому переживанию от артистов, это сложная история.
– Верно ли утверждение, что в России талантливым людям сложно пробиться к славе?
– Это действительно так, большинство мест уже занято представителями определенного сообщества. Кроме того, талантливые люди не нужны и зрителям.
– Сняли ли бы фильм о Путине, как логическое продолжение ряда: Ленин, Сталин, Ельцин?
– Зачем? Говорят, сняли уже. Сняли, сняли.
– Как вы сегодня оцениваете свой фильм «Одинокий голос человека»?
– Фильм, в котором есть свои недостатки, наверное, большие. Как в каждом фильме, который я делаю, много несовершенств. Есть фильмы, которые я сегодня, наверное, подправил бы, будь у меня возможность. Это несовершенная, но очень искренняя работа.
Просмотров: 2333
Автор: Таис ЖАНГАРИНА
