Николай Коляда о новом здании театра: «Сарай, клоповник, крысятник»! ИНТЕРВЬЮ

Сигаретный дым, брань, залихватские танцы и босой Николай Коляда. JustMedia.ru застал драматурга и его подопечных за подготовкой к «Коляда-Plays» — юбилейному фестивалю, который в этом году проходит в последний раз. «Я устал»,— призналось «солнце уральской драматургии». Разговор в перерыве между прогоном получился откровенный, без купюр. Николай Коляда рассказал, кому нужен его фестиваль, откуда в пьесах современных драматургов берется порнуха и чернуха и как получить здание в центре Екатеринбурга.

«Фестиваль делается не для Коляды, а для молодых драматургов»

—Чем будет удивлять последний «Коляда-Plays»?

—Программа роскошная. С каждым годом все лучше и лучше. Знаковым станет выступление Российского академического молодежного театра со спектаклем по пьесам моих учениц. Приедет легенда русского театра Людмила Петрушевская со своим концертом, Талгат Баталов — с известным спектаклем «Узбек», который собрал множество премий и призов в России и за границей. Ждем два театра из Польши. Приглашение театра из Катовице  оказалось для нас самым дорогим — в 1 млн 69 тысяч рублей обошлись только билеты на самолет, плюс провоз декорации — 600 тысяч рублей, а еще гостиница и прочее. Будет 37 артистов, сыграют «Женитьбу» на польском языке в ТЮЗе, потом переедут в Нижний Тагил. Тагил никогда в жизни не принимал зарубежный театр. Будут играть с переводом. Ожидаются продюсеры, театральные критики, переводчики из Франции, Польши, Сербии, Москвы, Санкт-Петербурга — много знаковых людей, которые будут гостями фестиваля.

—Но главными героями фестиваля все же станут малоизвестные театры?

—Для театров без имени поездка на международный фестиваль важнее — они едут в полуторамиллионный город к людям, которые будут их обсуждать. Марийский национальный театр драмы имени Шкетана из Йошкар-Олы сыграет на родном языке мою пьесу «Баба Шанель», а театр из Уфы покажет на башкирском языке пьесу Ярославы Пулинович «Жанна». В списке театры из Вологды, Костромы, Перми, Курска, Тюмени, Березников. Я всегда говорю, что «Коляда-Plays» — фестиваль не достижений, а театрального процесса. Мы пытаемся изучить, что происходит в современном театре и насколько востребованы пьесы уральских драматургов в других учреждениях культуры. Фестиваль называется «Коляда-Plays» по моей фамилии, но это вовсе не значит, что все спектакли поставлены по моим пьесам. В основном это пьесы моих учеников. Так сложилось, что уральская школа драматургии известна во всем мире, и нам хочется продвигать наши пьесы.

—Как же так получается, что Минкульт РФ не вкладывает средства в продвижение продукта, который дает толчок развитию отечественной драматургии?

—Если министерство культуры не дает денег, значит, фестиваль считается ненужным, не встраивается в целевую программу культуры России. Я понимаю, что мы некоммерческое партнерство, это наша частная инициатива, мы сами придумываем проекты, которые Федерация вовсе не обязана поддерживать, хотя губернатор поддерживает каждый год. Министр культуры Свердловской области Павел Владимирович Креков каждый день звонит, интересуется, как дела, не нужна ли помощь. Он собирал рабочую группу по фестивалю, спрашивал, что нам нужно. Держит вопрос на контроле. Для него это важно.

—Получается, что Федерации не интересны частники и она делает ставку на государственные учреждения?

—Может быть, они не понимают, что фестиваль делается не для Коляды, а для молодых драматургов. Обидно, конечно. Это все дорого. Четыреста человек приезжает. Спасибо Васе Сигареву (ученик Николая Коляды, драматург, режиссер — прим. ред.), он нашел мне спонсора. Полтора миллиона рублей на фестиваль перечислит группа компаний «ЛСР», договор уже заключили. Еще три миллиона — грант губернатора, итого 4,5 млн рублей, а надо девять.

—Как думаете, когда-нибудь театры вроде вашего смогут заручиться постоянной государственной поддержкой? Может, России стоит обратиться к опыту Европы? Вы там часто с гастролями бываете. Какой у них подход?

—Там страны крохотные, мышление другое. У нас помер драматург, скажут: подумаешь, найдется новый. Страна-то большая. А там появится девчушка, которая четыре страницы накалякала, ей и премию дадут, и стипендию, и орденом наградят. Потом ставить будут и хвалить. У нас не пытаются разглядеть талантливого человека, ухватиться за него и вкладывать деньги в развитие. Когда я начинал свой путь, драматурги стояли плечом к плечу друг к другу, невозможно было пробиться в театр. Это счастье, что Волчек поставила много лет назад спектакль по моей пьесе «Мурлин Мурло» в «Современнике», а потом Виктюк поставил в Сан-Диего, в США, мою пьесу «Рогатка». Коляду стали читать, а до этого прогоняли, мол, порнуха и чернуха. Про пьесу «Мурлин Мурло» говорили: «Сколько можно черпать из этой помойной лужи», а потом ее весь мир поставил.

«Лично мне ничего не дают, я ведь не заберу с собой в гроб — в гробу карманов нет».

—Вопрос с поддержкой «Коляда-Plays» решить удалось. Однако вы все же закрываете фестиваль. Не думали на следующий год пойти тем же путем: искать меценатов, благотворителей в обход грантов и краудфандинга?

—А вы думаете, не искали? Разослали 50 писем по богатым предприятиям и организациям. Даже ответа не последовало. Обидно. Сегодня с утра был на рынке, покупал всякое барахло, меня там все знают, говорят: «Ой, тебе дали новое здание». Знаю, что эту тему и в городских театрах обсуждают: «Коляде опять дали здание, теперь — на Пролетарской, в центре города». А я думаю: ну, идите и возьмите этот сарай, клоповник, крысятник, который надо ремонтировать и ходить по городу с протянутой рукой, чтобы привести здание в порядок. А когда приведем в порядок, все скажут: «Ой, какое здание красивое». Ну, мы приведем, куда денемся, здание-то само по себе роскошное. Такое ощущение, как будто я подошел к какому-то дворцу, перерезал красную ленточку и вошел, а там везде золотые лестницы. Возьмите тряпку, ведро, как Коляда это сделает во время отпуска, который у меня скоро будет, возьмите гвозди и начинайте работать. Лично мне ничего не дают, я ведь не заберу с собой в гроб — в гробу карманов нет. Дают новое здание для ЦСД — месту, где проводятся эксперименты, где скоро будет премьера спектакля по пьесе моего ученика Дмитрия Соколова. Там каждый день идут читки, делается что-то для молодежи. Вспомните наш театр на Тургенева, 20. Когда-то нам также дали этот пустой сарай, мы привели его в порядок и сделали театральный дом. Кто-то помнит это? Никто.

—А за счет чего Николаю Коляде удается добиваться своего: известный во всем мире театр создали, фестиваль организовали, драматургов растите, здания один за другим получаете?

—Галина Борисовна Волчек однажды пришла на репетицию моего спектакля и указала на недочеты. Сказала переделать, я кивнул. Потом пришла на генеральный прогон — все осталось по-прежнему. Она тогда сказала: «Ну, Коляда, ты упрямый, как баран». Да, я упрямый, как баран. Занимаюсь моим любимым делом по 24 часа в сутки, трудно приходится, но это моя жизнь, моя работа, и я считаю, что все делаю правильно. Еще раз повторюсь, что фестиваль делаю не для себя, а для молодых. Они потом пишут пьесы, их начинают ставить. А отчего начинают писать? Потому что на фестивале их замечают, хвалят, а похвала для художника, как канифоль для скрипки, ему сразу хочется что-то делать. В прошлом году Ваня Андреев — журналист с «Четвертого канала» — написал что-то, дал я ему третью премию на конкурсе «Евразия», а в этом году он представил пьесу ну просто чудесную. «Боюсь стать Колей» называется. У меня в театре недавно была читка этой пьесы, сидело человек сто, все были в восторге, визжали от счастья. А если бы я его раскритиковал тогда, его бы не оценили, отправился бы Ваня писать сюжеты для своего канала. Это очень важно, что тебя по голове погладили, сказали: «Давай работай», у человека сразу крылья появляются.

—О чем сегодня пишут молодые драматурги: о чернухе и порнухе?

—Все пишут про любовь и про счастье. Всю жизнь писали про это, только каждый по-своему. У Евгения Ионова есть пьеса «Про снежинки и говно». Люди, еще не прочитав, заявляют: «Ну, это, наверное, полное говно». А пьеса просто блестящая. Все это есть в нашей жизни, и никуда от этого не денешься. Как говорил генерал Лебедь: «Мы матом не ругаемся, мы на нем разговариваем». Люди почему-то требуют на сцене чистого и светлого, как страусы прячут голову в песок и говорят, что не хотят видеть разрушенных деревень, пьянства, безработицы. А куда это делось-то? Стоит только отъехать за 20 километров от Екатеринбурга…

«Были бы золотые тротуары, рассказывал бы про золотые тротуары»

—Не так давно мэр Екатеринбурга Ройзман высказался в поддержку фильма Василия Сигарева «Страна ОЗ», показ которого предложил запретить Владимир Жириновский. Что думаете по этому поводу? Нас действительно окружает тот мир, который показал режиссер?

—Фильм дико смешной и страшно больной. Над чем смеетесь? — Над собой смеетесь. Многие кричат: «Это не мы!». Да как не мы? Выйди на улицу, встань на остановку трамвайную, посмотри вокруг. Художник — это зеркало. Мы отражаем то, что есть в нашей жизни, а не нагнетаем. Что мне нагнетать-то? Я бы с радостью писал счастливые истории. Были бы золотые тротуары, рассказывал бы про золотые тротуары. Но нет их, все разрушено: грязь, бардак, бедность, нищета, боль. У людей нет ни работы, ни денег, ни счастья.

—Хотите сказать, что в России сформировалось предвзятое отношение к современной драматургии?

—Это как в случае с театром Коляды: на спектаклях не были, а утверждают, что тут сплошная грязь, бардак, матерщина. А потом приходят в зрительный зал и удивляются. Как-то стоял в фойе после спектакля, ко мне подошли люди, сказали, что побывали в театре впервые за 14 лет, слышали столько негативного, что не хотели посещать постановки, а оказалось, что театр хороший. Сказали, что только к нам и будут ходить.

—Несмотря на противоречивые впечатления и критику пьесы уральских драматургов сегодня востребованы? В чем секрет успеха ваших учеников?

—Я учу их писать про людей. Пьеса — это арифметика. Должны быть мысль, слово, характер, пронизанные болью автора. В этом году на конкурсе «Евразия» я прочитал 255 пьес. Двести начинаются примерно так: «Здравствуй, Маша. Здравствуй, Петя. Как ты живешь? Да, нормально? А ты как?». И так страницы четыре. Пьеса — это не разговор. Драматург — профессия штучная. Это такая редкость, что у нас на Урале появились Сигарев, Пулинович, Васьковская, Архипов, Батурина, Зуев, Ташимов, Баженова, Богаев, Васильева, Бронникова, Дымшаков и многие другие.

—Не кажется ли вам, что «Коляда-Plays» можно возродить силами ваших воспитанников?

—Я устал. Не хочу больше унижаться и выпрашивать средства и площадки под спектакли. Если молодым интересно продолжать начатое, пусть занимаются. Я написал предисловие к буклету фестиваля со словами из «Короля Лир»: «Ярмо забот мы с наших дряхлых плеч хотим переложить на молодые и доплестись до гроба налегке».